Вознамерившись любой ценой отыскать его, мужчина двинулся вперед в кромешном мраке. Пол был неровный, но ему удавалось сохранять равновесие. Надеясь, что на пути не встретится никаких препятствий, он шагал без особых предосторожностей, рассчитывая рано или поздно наткнуться на стену. Вытянуть руки перед собой он не мог, значит оставалось смириться с тем, что он врежется в стену на полном ходу.
Удар был несильным, но он снова почувствовал стеснение в груди. Глубоко вдохнул, подождал, пока неприятное ощущение пройдет.
Потом прижался левой щекой к стене. Сразу распознал гладкую поверхность. Туф. Решил двигаться по периметру, пока не обнаружится дверь или другое отверстие. Сделал первый шаг, но споткнулся об острый камень и сильно ушиб палец на ноге. В ярости даже забыв о боли, хотел было пнуть его, но удержался: нужно просто ступать аккуратнее. По мере того как он тащился вдоль стены, образ помещения, где ему довелось очнуться, вырисовывался все отчетливее. По дороге ему не встретилось ни единого угла.
Круглый зал.
Материал постройки – огромные, положенные одна на другую плиты – наводил на мысль о чем-то очень древнем. Прежде всего он и представить не мог, что зал настолько просторный. Но чем дальше он шел, тем острее сознавал, что первое впечатление оказалось обманчивым. Казалось, эта стена никогда не кончится. Где же дверь? Проклятье! Холод камня проникал под кожу, сковывал тело. Его трясло, он чувствовал, как дыхание ледяными каплями оседает на лице. Если в ближайшее время он не выйдет отсюда, то замерзнет насмерть. Но стало не до этих мыслей, когда он вытянул ногу, чтобы сделать очередной шаг. Опустил стопу и застыл на месте: носком ноги он коснулся чего-то знакомого.
Острый камень, о который споткнулся раньше.
Вначале мелькнула догадка. Он все бы отдал, чтобы она не подтвердилась, чтобы не пришлось принимать в расчет то, что лишало его всякой надежды. Но почти тотчас же догадка приобрела ужасающие очертания леденящей душу уверенности.
Он совершил полный круг. Из помещения не было выхода.
Гробница, подумал он. Моя гробница. В этом не было логики, ведь как-то он попал сюда – вот неопровержимое доказательство того, что вход все-таки существует. Но обнадеживающее умозаключение вскоре оказалось опровергнуто другим, не менее весомым.
Кто-то замуровал его здесь. Замуровал заживо.
Он прислонился к стене, сполз на пол, скорчился. Смертная тоска охватила его, прихлынула жаркой волной. Паника – настоящий яд для рассудка. Он попытался справиться с ней, взять себя в руки. Но тоскливая тревога ширилась. Кто я такой, где я? Кто я такой, где я? Кто я такой, где я?.. Что-то теплое скользнуло из носа к верхней губе. Капля попала в уголок рта, и он попробовал вязкую жидкость на вкус. Кровь. Его кровь.
Носовое кровотечение.
Он никогда не знал, от чего оно зависит, не мог заранее предвидеть его: это могло с ним случиться в любой момент. Одно он знал точно: это расстройство составляло неотъемлемую его часть, такую же, как черты внешности или характера. Недостаток, с которым он сжился, к которому привык. Он никогда не понимал, почему Господу было угодно навязать ему этот небольшой, но досадный изъян. Теперь, через много лет, наконец понял. Господь совершил это затем, чтобы в день скорби он смог изо всех сил уцепиться за это свое качество и с его помощью вывести память из тьмы.
Меня зовут Маркус, сказал он себе. И я страдаю носовыми кровотечениями.
Прочие воспоминания хлынули неудержимым потоком. Я – священник. Принадлежу к священному ордену пенитенциариев, который подчиняется Судилищу душ. Я – последний представитель этой конгрегации. Никто не знает обо мне, никому не известно, кто я такой. И он стал повторять слова, которым его когда-то научили: «Есть место, в котором мир света встречается с миром сумерек. Там-то и происходит главное: в краю теней, где все разрежено, смутно, нечетко. Я – страж, призванный охранять эту границу. Ибо время от времени что-то прорывается… Я – охотник за тьмой. Моя задача – сдержать ее, отправить обратно».
Он почти успокоился. Ведь его самый страшный кошмар – куда страшнее, чем быть погребенным заживо, – это забыть, кто он такой… снова забыть.
Несколько лет назад он очнулся без памяти в Праге, на больничной койке, после того как в гостиничном номере ему выстрелили в висок. Амнезия – как плоский, неподвижный океан: ни ветра, ни течений. Невозможно плавать по этим водам, в них никогда ничего не случается. Остается дрейфовать на месте и вечно ждать помощи, которая никак не приходит.
Но однажды ночью к его изголовью склонился Клементе, наставник, и пообещал раскрыть правду о его прошлом в обмен на торжественное обещание, которое свяжет его на всю оставшуюся жизнь. Он согласился. Никто не мог бы вернуть ему старые воспоминания, но с этого момента появился способ создать себе новые. Так и получилось. Поэтому Маркус не хотел утратить и эти воспоминания тоже. Хотя по большей части они причиняли боль.
Клементе уже погиб. А у него, Маркуса, есть имя – самое драгоценное его достояние. Единственные знаки прошлого, того, что было до Праги, – шрам на левом виске… и, благодарение Богу, носовые кровотечения.
От спазма в груди снова пресеклось дыхание. Маркус, сражаясь с болью, инстинктивно наклонился. Он не знал, что с ним такое, ничего подобного он не испытывал за всю свою жизнь – по крайней мере, за ту ее часть, какую мог вспомнить. Стало легче. Боль исчезла так же внезапно, как и появилась.
На этом нельзя останавливаться, подумал он. Недостаточно того, что он очнулся от сна, который мог бы нежно препроводить его в объятия смерти. Смерть все еще была рядом. В самом деле, он не находил никакого способа избавиться от хватки наручников. Поэтому, прежде чем снова нахлынет страх, одолевая элементарный инстинкт выживания, он попытался во что бы то ни стало восстановить в памяти, что же с ним в действительности стряслось. Вопрос о том, где он находится, отложил на время: сначала следует прояснить кое-что другое.
Как он здесь очутился? Почему в наручниках? И самое главное: кто сделал это с ним?
В памяти образовалась черная неодолимая стена. Последнее, что он помнил: сеть, снабжающая Рим электричеством, повреждена и, возможно, возникнет необходимость временно прекратить подачу энергии в город. Но он не знал, сколько времени прошло с того момента. Вряд ли дни, тем более недели. Доказательство – то, что он до сих пор жив. Раньше, чем во внешнем мире, блэкаут совершился у него в голове. Хотя речь шла о кратковременной амнезии, не затронувшей основную память, Маркус все равно испугался.
Что ее вызвало? Может быть, удушье?
Нужно восстановить произошедшее. Точно так же он, втайне посещая сцены преступлений, пытался рядом с трупом человека, зарезанного, или разрубленного на куски, или сожженного, прочесть знаки зла. Ведь именно это он умел делать, это получалось у него лучше всего. Искать аномалии. Едва заметные прорехи в картине обыденности. Изъяны в сплетении вещей – вроде носового кровотечения. Часто за ними обнаруживался тайный умысел. Дверцы, ведущие в иное измерение, тайный проход к другой истине.
