С сумкой Веги, перекинутой через левое плечо, с правой рукой, безвольно болтающейся вдоль тела, Витали все-таки зашагал в левую сторону, тем более что оттуда задувал сквознячок, который он недавно обнаружил.
Зажигалка то и дело гасла, но через двести метров показалась станция. «Фламинио», – прочел Витали на табличке, потом кое-как взобрался на платформу. Тут ему на глаза сразу попался пилястр. Витали подошел ближе, повернулся правым боком, разогнался и врезался в него изо всех сил. Эхо разнесло крик боли по пустынному туннелю. Слезы выступили на глазах, но сустав встал на место. Витали несколько раз попробовал сжать и разжать пальцы. Было больно, но рука действовала.
Вскоре он поднялся к турникетам и билетным автоматам. Рядом стоял торговый автомат, отключенный холодильник с напитками. Как бы хотелось инспектору припасть пересохшими губами к какой-нибудь банке, пусть даже напиток там и окажется теплым. Он подергал за ручку, попытался разбить стекло удостоверением, которое нашел в сумке, но стекло было слишком плотным. До блаженства рукой подать – и на тебе: приходится отступаться. Но прежде чем уйти, он увидел в стекле свое отражение. Пол-лица и впрямь покрыто багровыми синяками. Сто лет пройдет, прежде чем он сможет снова провести время с женщиной.
Поднявшись по лестнице, ведущей на поверхность, он оказался перед решеткой, которая закрывала вход в метро. К счастью, ее успели сломать, иначе Витали так и остался бы внутри на неопределенное время. Он вышел на площадку и тут же взглянул в сторону Фламиниевых ворот, получивших свое название от древнеримской дороги, построенной при консуле Фламинии.
За мощными бастионами лежала площадь дель Пополо, где в начале ночи произошли первые столкновения. Но в данный момент там царила тревожная тишина, а отблески пламени делали ее еще более зловещей.
Витали пустился в путь и вскоре уже проходил под аркой, воздвигнутой в тысячном году. Перед ним простиралась пустыня, усеянная мусором и мертвыми телами. Первая мысль: нашествие варваров, но то, что предстало глазам Витали, даже отдаленно не было похоже на приведенные в школьных учебниках описания разгрома Рима Аларихом и вестготами в пятом веке после Рождества Христова. Ту кровавую бойню святой Августин истолковал как Божью кару, которую заслужил Рим, столица язычников, не желающая принимать христианство. Но на этот раз варвары не вторгались. Они большей частью родились и выросли здесь.
Поветрие, чума, произнес про себя Витали.
Каменные львы, стерегущие фонтан и монументальный обелиск, были обезображены. По всей площади пылали костры. С края стоял джип, принадлежавший отряду быстрого реагирования. Эти прибыли первыми, как только вспыхнули мятежи, припомнил инспектор. Бойцы бросили машину, а потом кто-то воспользовался ею, чтобы забраться на фонарь. К фонарному столбу был привязан за руки и за ноги человек в мундире.
Его забили до смерти.
Лицо было изуродовано, в теле, похоже, не оставалось ни одной целой косточки, но Витали отметил, что часы на руке полицейского продолжали идти. Забавно, подумал он. Кто-то знакомый? Возможно, да. Кто знает, сколько раз они пересекались в коридорах управления. Хорошо бы прочесть молитву. Но Витали никогда не ладил со святыми и теперь не знал, с чего начать. Единственное, что он мог сделать для мертвых, – это сохранить собственную жизнь. Поэтому он забрался в джип. Хотя шины и были спущены, завел мотор и отъехал, оставив труп полицейского висеть на фонарном столбе.
* * *
Ему благополучно удалось объехать автомобили и мусорные баки, брошенные посреди улиц. Но на улице Венето машину пришлось оставить и дальше идти пешком. Улица «Сладкой жизни» превратилась в свалку. Пустые бутылки, разбитые витрины, надписи на стенах. «Эксельсиор», «Гранд-отель», «Бальони» и прочие роскошные пятизвездочные отели были разграблены подчистую. Ни звука, ни стона не доносилось из почерневших, еще дымящихся развалин.
Наконец он добрался до входа в бункер, в «муравейник». Путь к нему, однако, преграждали машины и вооруженные люди. Витали поднял руки, хотя правая все еще плохо слушалась; он надеялся, что у часовых не сдадут нервы и они не начнут стрелять без разговоров.
Кто-то спросил:
– Кто идет?
– Инспектор Витали.
– Назовите полное имя и должность, – отозвались по ту сторону заграждения.
– У меня при себе удостоверение, дайте мне подойти ближе, и я вам его покажу. – Витали имел в виду документ, позаимствованный из сумки Веги.
– Стойте, где стоите, и назовите полное имя и должность, как я сказал.
Витали вздохнул: нет способа вразумить тупицу в форме.
– Я начальник отдела криминальной статистики. – Он чуть не расхохотался в голос, повторяя все ту же песенку.
За баррикадой установилась тишина. Часовой, должно быть, проверял информацию.
– Ладно, проходите, – послышался голос. – Но не опускайте рук.
* * *
В «муравейнике» Витали осмотрел врач. Обнаружил мелкие ссадины, множество синяков, перелом скулы. Из предосторожности доктор наложил ему на плечо тугую повязку и выдал упаковку таблеток торадола.
В амбулатории Витали принял душ, ему даже предоставили чистую одежду – джинсы, рубашку поло и кроссовки «Адидас», которые, казалось, поступили из секонд-хенда. Он даже добился того, чтобы ему принесли холодное питье, и насладился им, вспоминая метро и банки, запертые в обесточенном холодильнике торгового автомата. Принял две таблетки обезболивающего, но, по правде говоря, отдал бы все, что угодно, за одну-единственную великолепную дорожку кокаина.
Отдохнув на славу, Витали решил приняться за работу. Сандра Вега и ее странный молчаливый дружок, скорее всего, сгинули в галерее, но, может быть, остался какой-то след, имеющий к ним касательство.
Через несколько часов наступит рассвет, и только этим временем располагал Витали, чтобы остановить поветрие чумы, не дать ему распространиться за пределы центра Рима. Стихия и блэкаут стали причиной заражения, но, по сути, они же и сдержали распространение болезни, создав нечто вроде некоего вынужденного карантина.
Чтобы понять, насколько во всем этом замешана Вега и как много она знает, Витали порылся в ее сумке. Нашел листок бумаги, который нащупал еще в шахте метрополитена. Развернул его. То был перечень данных расследования.
Способ убийства: старинные практики пыток.
Белые парусиновые туфли (у Маркуса и епископа Горды).
Черная облатка (наркоман).
Татуировка в виде голубого кружка: Церковь затмения. Невинные жертвы.
Блэкаут – Лев Десятый.
Таинственная записная книжка.
Тоби Фрай.
Список завершала приписка:
Случайная составляющая: временная амнезия Маркуса.
– Маркус, – повторил Витали вполголоса.
