Женская палата была рассчитана на шесть человек – ровно столько кроватей я насчитала. Помимо меня, в комнате лежали еще две женщины, но Насти Казаковой среди них не оказалось. Обе пациентки были значительно старше меня – одной лет сорок, другой – все шестьдесят. На меня женщины не обратили ровно никакого внимания – они были заняты чрезвычайно важным делом, разглядывали потолок. Наверно, под действием таблеток или что там дают в подобных лечебницах, поняла я. Мне нужно было придумать способ не пить пилюли, которыми тут пичкают, а то не ровен час превращусь в такое же растение, как мои соседки. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления, а сейчас мне жутко хотелось покурить и обдумать свои дальнейшие действия.
– Простите, а не подскажете, где здесь… гм… можно покурить? – обратилась я наконец к неподвижно лежащим женщинам. Те даже не шелохнулись – как будто не к ним обращаются. Я терпеливо выждала пару минут, потом повторила вопрос. Ответом по-прежнему служило молчание. Бросив это бестолковое дело, я сунула в карман пачку сигарет, зажигалку и рулончик туалетной бумаги – надеюсь, курить здесь не запрещено, но на худой конец могу поинтересоваться местонахождением уборной. Мне приходилось курить даже в поезде, несмотря на недавно вышедший указ, согласно которому разрешалось использовать только электронные сигареты. Если меня и засекут, то что они смогут сделать? На худой конец, конфискуют пачку, оштрафовать меня не могут, ведь деньги у пациента забирают либо в сейф, либо отдают родственникам. А выгнать – не выгонят, Андрюха подсуетится и что-нибудь придумает. Муж он мне, в конце концов, или кто?
Я выскользнула из палаты, стараясь не нарушать покой своих овощеподобных соседок, и отправилась на разведку. В общем коридоре стояли кровати, на случай, если палаты будут переполнены. У центральной стены за столом играли в карты пожилой старичок и парень с перевязанной шеей. Суицидник, мгновенно догадалась я. Мужчины – значит, курят, вот у них и спрошу.
– Здравствуйте, – вежливо начала я беседу. К моему счастью, игроки тут же отреагировали – ага, соображающие, в отличие от моих «сокамерниц». Ободренная хорошим началом, я поинтересовалась, где в отделении находится курилка, если таковая вообще имеется.
– В туалет заходи, прямо и налево, – махнул рукой в сторону дед. Я поблагодарила, но мужчины проигнорировали проявление такта и вернулись к своему занятию.
Уборную я нашла сразу – белая дверь с затемненным стеклом и маленьким окошечком, через которое при желании можно разглядеть, кто как проводит время в туалете. А напротив – открытая дверь кабинета главной медсестры. Мне стало не особо уютно, когда басовитая тетка в розовом зыркнула на меня узенькими глазками, и я поспешила скрыться в туалете.
Уборная, скажу откровенно, меня не просто поразила, а заставила позабыть, зачем я вообще сюда шла. Опустим жуткие дырки в полу, между которыми нет даже перегородок. Дверь в туалет не закрывалась – как я ни искала, не нашла ни крючка, ни защелки. А то, что туалет общий, да еще и комната для курения, понятно сразу, по отсутствию таблички с буквой «Ж» или «М». Я, конечно, все понимаю, но что делать, если мне потребуется воспользоваться санитарной комнатой по прямому назначению? Сюда ведь может зайти кто угодно, не буду же я орать на все отделение: «Занято!» И это называется платная лечебница?! Да на месте Карины я бы сразу, только увидев этот обшарпанный туалет, потребовала бы забрать меня отсюда подальше! Лучше помереть спокойно у себя дома, чем проходить лечение в таких условиях!
Трясущимися от возмущения руками я вытащила сигарету и нервно закурила. Я здесь по делу, а ради расследования можно вытерпеть что угодно, даже туалет без дверей и кабинок, внушала я себе этакую мантру. Пять дней потерплю, ничего со мной не случится. В конце концов, туалет будет меня стимулировать поскорее вычислить преступника и забыть клинику как страшный сон. Нечего тут прохлаждаться – надо найти Настю, наладить контакт с более-менее адекватными больными и втереться в доверие к персоналу. Только пока, кроме медсестры в розовом халате, я никого не видела – ни других медсестер, ни санитарок.
Я выкинула окурок в зияющее черной кляксой «очко» и, полная отчаянной решимости, направилась к столу картежников. Пока это единственные люди, с которыми представляется возможным наладить контакт. Игнорируя полнейшее безразличие к своей особе, я нагло уселась на свободный стул и скривила губы в самой обворожительной улыбке, на которую только была способна.
– Ой, я просто обожаю карточные игры! – залилась я соловьем. – Во что вы играете? Можно с вами? А то здесь очень тоскливо.
– В «дурака», – не поднимая головы от своих карт, бросил суицидник. – Новенькая, что ль?
– Ага, только сегодня положили, – ободренная успешным началом беседы, закивала я на манер китайского болванчика. – А вы давно тут?
– Нет, – мотнул головой парень. Ну прямо образец красноречия.
– Я здесь совсем ничего не знаю, – несчастным голосом посетовала я. – А соседки по палате ничего не говорят. Тут вообще много народу лежит?
Ответа не последовало. Ладно, подступим с другого бока…
– Ой, я, наверно, вам мешаю, да? – стыдливо потупилась я. – Просто очень хочется в карты сыграть, сто лет не играла. Но «дурак» – моя любимая игра. И покер тоже.
Мои молчаливые собеседники снова меня проигнорировали, и я решила сбавить обороты. Во всем нужно знать меру – если я окажусь слишком навязчивой, приятели могут вообще перебраться в свою палату, а, как я поняла, пациентам клиники можно находиться только в своей комнате и в общем зале. Поэтому я стала терпеливо ждать, пока парень с дедом закончат кон.
Я поняла, что еще не все потеряно, когда проигравший суицидник раздал карты на троих. А потом зашуршал пакетом – я его вначале не заметила – извлек оттуда сочное зеленое яблоко и с хрустом откусил чуть ли не половину. Мой рот тут же наполнился слюной, а в желудке позорно заурчало. Я и забыла, что осталась сегодня без завтрака. Утром, правда, я есть никогда не хочу – могу выпить несчетное количество чашек крепкого кофе, – но близилось время обеда, вдобавок ко всему от яблока исходил невероятно аппетитный аромат. Я с жадностью и почти с ненавистью взирала на наглого парня, которому даже в голову не пришло угостить ни деда, ни меня. Суицидник, похоже, и не догадывался, какие сильные чувства у меня вызвал, и в явно приподнятом настроении (сожрал, зараза, все яблоко!) оглядел выпавшие карты.
– Со старшего! – объявил он. Не в силах думать ни о чем, кроме предстоящего обеда (скорей бы!), я понуро уставилась в свою раскладку.
По деду было видно, что игра совершенно его не интересует – он меланхолично, без всяких комментариев, выкладывал старшие козыри, так же безразлично забирал охапку карт, если крыть было нечем. Суицидник вскоре тоже растерял весь азарт. Можно сказать, я была единственной из всех троих, кто как-то увлекся процессом. Более тоскливой игры я в жизни не видела. Оно и понятно – а чем еще заняться в больнице? Эх, была бы клиника по-настоящему элитная, для пациентов придумали бы что-нибудь интересное, скажем, теннисный стол, а если повезет, то и бильярд. В лечебнице для миллионеров, конечно. А я бы вообще не отказалась от небольшого тренажерного зала и бассейна – а что, вода отлично снимает стресс, для больных с психическими расстройствами это как раз не лишнее.
