Папка. Я видела на столе врача много папок, вот оно, решение! Если я проникну в кабинет и пороюсь в документах, а лучше в компьютере, то могу выяснить много всего интересного. Прежде всего меня интересуют названия препаратов, которые дают хотя бы моим соседкам. Уверена, без наркотических веществ дело не обошлось, а если лекарства запрещенные, за это можно привлечь к уголовной ответственности. Скажем, пациентка попала в больницу с депрессивным синдромом, а ее без какой-либо причины пичкают сильными психотропными препаратами, тогда врача запросто можно посадить за решетку. Итак, дело за малым. Я должна выяснить, при каких обстоятельствах возможно получить доступ к папке с историями болезней и придумать какой-нибудь способ прочесть то, что там написано.
Я решила составить план действий, разбив свою последующую деятельность на несколько мелких задач. Первое, что мне нужно сделать, проще всего: надо узнать фамилии и имена двух пациенток. Познакомиться напрямую не выйдет, значит, можно попробовать выведать их имена у других больных или дождаться вечера, времени раздачи снотворных. Я взглянула на наручные часы. Валяюсь в палате около часа. Послеобеденный сон, по крайней мере в детском саду, помнится, длился примерно два часа. Можно выйти на разведку – скажем, приспичило гражданке Мельниковой посетить комнату задумчивости, – и посмотреть, есть ли кто среди больных в коридоре или в курилке. Я проверила наличие сигарет в пачке и тихо выскользнула из комнаты.
В коридоре больных, кроме тех, чьи кровати находились возле прохода, не было. Однако столик, за которым мы играли в карты, не пустовал: за ним мирно беседовали две санитарки, шурша пакетами с орешками. Я сглотнула слюну – голод снова напомнил о себе, что ни говори, а кусочка хлеба для полноценного обеда маловато, – и, не поднимая головы, прошагала к туалету. Санитарки, как дрессированные сторожевые псы, тут же повернулись, оглядели меня с ног до головы и, видимо, не найдя никаких нарушений больничного порядка в моем поведении, продолжили свой разговор. Проверим, насколько хорошая акустика в туалете – попытаюсь подслушать, о чем беседуют женщины. «Жучки» я всегда ношу во внутреннем кармане куртки, пожалуй, надо будет установить прослушку где-нибудь около стола. Я обратила внимание на то, что дверь кабинета главной медсестры закрыта. «На обед, поди, ушла», – с завистью подумала я. Готова биться об заклад, что медицинский персонал явно не питается теми помоями, которые скармливают несчастным нам. Я могла бы сейчас запросто проникнуть в кабинет и выкрасть папки, но тогда меня точно увидят болтающие санитарки. Тоже прокол.
Увы, помимо всех прочих недостатков, уборная оказалась совершенно непригодной для подслушивания разговоров. Тут и друг с другом не поговоришь – слышно только шум воды, которая течет не переставая. Я вытащила сигарету и закурила. Что-то я все время дымлю одна – толстушку, которую я записала в курильщицы, до сих пор не видела, дед, похоже, табаком легкие не травит. Мужчин, и тех я пока за курением не приметила. Ладно, больных оставим в покое. Что я имею на нынешний момент? Двух представительниц обслуживающего персонала за столом. Как это можно использовать в своих целях? Ага, если я собираюсь своровать – пусть и на короткое время – папку с врачебными назначениями, мне надо как-то исключить себя из списка подозреваемых, если кража будет раскрыта. Другими словами, я должна выставить себя перед санитаркой и медсестрой совершенно бестолковой блондинкой (последнее, конечно, верно, я хоть и не бестолковая, но волосы у меня как раз белокурые). Так, нам после обеда давали таблетки, предположительно успокоительные. Что, если я изображу из себя сонную, невменяемую, одуревшую от снотворного больную? Пускай думают, что я туго соображаю после лекарств, это мне только на руку.
Я вышла из туалета и шаткой походкой направилась к столу. Санитарки снова с интересом посмотрели на меня.
– Что-то хотела? – без всяких церемонностей спросила меня дородная. Не люблю, когда мне «тыкают», но оставим свои недовольства при себе.
– Мне плохо, – заныла я. – В сон жутко клонит, голова болит. Что мне делать?
– Спать, раз хочется, – пожала плечами санитарка. – Таблеточку выпили, вот и успокоились, у нас сейчас тихий час.
– Я как овощ, – продолжала стонать я. – Дайте мне другую таблетку, я ничего не понимаю.
– А что тебе надо понимать? – возвела очи кверху моя собеседница. – Спать иди, отдыхай. Тебе тут ни думать, ни делать ничего не надо, давай, баиньки.
– Ой, да как же, со мной такого не было, позовите врача, а вдруг я умру. – Я прикрыла глаза, стараясь не перегнуть палку. – А вдруг я до палаты не дойду, упаду тут?
– Ну идем, милая, я тебя провожу, – убаюкивающим голосом пропела дородная и взяла меня под руку. Я повисла на ней, и санитарка силком дотащила меня до комнаты.
– Твоя кровать у окна? – уточнила она. Я кивнула, продолжая разыгрывать из себя умирающего лебедя, и меня приволокли к койке.
– Вот и все, отдыхай, глазки закрывай и спи, – прощебетала женщина. Я покорно зажмурила глаза и повернулась к стенке. Дородная постояла пару секунд, убедилась, что я уже вижу свой первый сон, и тихо покинула палату.
Всю оставшуюся часть дня я откровенно маялась бездельем. Мало того, пришлось до конца играть роль «спящей красавицы» – я вслушивалась в звуки, доносящиеся из коридора, да постоянно поглядывала на часы, чтобы понять, когда наконец-то закончится тихий час и пациенты повыползают из палат. На своих соседок я даже не надеялась – понятное дело, что они будут валяться до тех пор, пока не позовут на ужин или на какие-нибудь процедуры. С капельницами никто не приходил, на сеансы психотерапии или подобные мероприятия тоже не звали. Кстати, хотелось бы узнать, как они будут проходить? Из фильмов, в основном зарубежных, я составила себе представление о групповой психотерапии. Там пациенты собираются в одной комнате, психолог или психиатр – обязательно дяденька в халате и очках – терпеливо спрашивает о состоянии больных, их тревогах, мыслях и переживаниях, а затюканные, заикающиеся пациенты рассказывают, кому что приснилось ночью или кто что хочет на обед. Конечно, полная ерунда, вот и хотелось бы узнать, как это на самом деле происходит.
Из состояния полудремы, в которое я умудрилась погрузиться – все-таки мертвая тишина и покой больницы дают о себе знать, – меня вывел громкий вопль, наподобие того, который возвещал об обеде. На сей раз орали: «Кипяток!» Часы показывали четыре дня. Эх, надо было взять с собой хотя бы пакетики растворимого кофе или чая, с сожалением подумала я. Что-то совсем плохо я подготовилась к больничной жизни. Что делать, придется снова надеяться на Мельникова, появления которого я ждала чуть ли не как главного чуда в жизни. Если не удастся позвонить ему, заставлю отправляться за покупками во время моего посещения. Должны же иметься в окрестностях больницы хоть какие-нибудь магазины!
А пока я схватила чашку и вышла в коридор с твердым намерением выпросить что-нибудь растворяемое у других пациентов отделения. Конечно же первым делом отловила деда, который уже прихлебывал что-то из металлической кружки. Я изобразила печальную мину и проканючила:
