Предыдущая бессонная ночь давала о себе знать. Временами мои глаза закрывались против воли, я погружалась в дрему, выпутываться из которой было мучительно. Стрелки наручных часов ползли медленно – еще не было и полуночи, глупо надеяться, что санитарки уснут так рано. Им же надо показать хотя бы видимость бодрствования. Придется ждать как минимум до двух часов ночи. Может, позволить себе поспать до этого времени? Но я рискую упустить своего фантомного невидимку.
И я продолжала бороться с собой. Взяла сигареты, отправилась на разведку в туалет – посмотреть, может, Елена Владимировна уже спит, о чем я узнаю по закрытому кабинету. Увы, не повезло – старшая медсестра сидела за столом, что-то печатала на компьютере. Вид у нее был бодрый и сосредоточенный. Вполне может статься, что она спокойно будет заниматься своими делами всю ночь, сдаст смену и только дома отоспится. Эх, надо было воровать папки вчера – когда Карга и санитарки спали сном праведников. Но что толку злиться на себя за промах – исправить я ничего не смогу. И я отправилась курить.
Однако в эту ночь удача не соизволила явить мне свою улыбчивую физиономию – терзала я себя напрасно. Даже после двенадцати ночи по коридору сновали санитарки, и надеяться на то, что мне удастся напасть на след ночного «вора», было глупо. В конце концов я решила позволить себе отдых и закрыла глаза, твердо пообещав на следующий день выполнить задачу-максимум, не упуская ни единой возможности докопаться до правды.
Утренняя мантра «кипяток» нагло выдернула меня из тревожного сна. Я растерла сонные глаза, зевнула и уселась на кровати. Чувствовала я себя так, будто вовсе не спала, а разгружала тяжелые тюки. Вытащила сразу два пакетика растворимого кофе – Мельников покаялся, что обежал все магазины в окрестностях, коих насчитывалось совсем немного, но черного не нашел, – и выползла в коридор. Толстушка с оливье уже сидела за столом, прихлебывая нечто из пластмассового стакана. Я попыталась размешать непонятный порошок в совсем не горячей воде и составила ей компанию.
– Доброе утро, – попыталась я завести беседу. Девушка на сей раз явила чудеса разговорчивости и поздоровалась в ответ. Это меня немного взбодрило – куда лучше, чем ароматизированная жижа, которую я в себя запихивала.
– Меня Таня зовут, – продолжила я наше знакомство. Толстушка назвалась Олей.
– Часто здесь пациенты орут? – поинтересовалась я. – Всю ночь из соседней палаты стоны доносились, как тут уснуть?
– Это еще ничего. – Толстушка все-таки оказалась словоохотливой. – Когда я только поступила, вообще кошмар творился. Положили мужика после герыча, так он всю ночь вопил благим матом, то убить всех грозился, потом маму звал. Полежишь тут с недельку – ко всему привыкнешь.
– А сегодня ночью тоже наркоман был? – попыталась я установить болячку деда.
– Да кто ж его знает, – пожала плечами Оля. – Я последнее время очень крепко сплю, ничего не слышу. И хорошо высыпаюсь! – добавила она довольно. Мне оставалось только молча ей позавидовать.
Общительность толстушки возросла еще больше, когда мы вместе отправились курить. Она с легкостью выложила про себя всю подноготную – не стесняясь, рассказала, что лежит с алкоголизмом, мол, еще со школьной скамьи подсела на пиво и самостоятельно не смогла бросить пагубную привычку.
– Вначале вовсе внимания не обращала, – откровенничала она. – Ведь не грех вечером за сериалом пропустить баночку-другую. А потом познакомилась с парнем, замуж собралась. В престижную компанию устроилась. Вроде все хорошо, а платья на талии не сходятся, да и муж будущий намекать стал, мол, пора, Оля, прекратить каждый вечер с пивом и чипсами расслабляться. Во-первых, разнесет как на дрожжах, пивной живот и прочее. Да и женский алкоголизм – штука тяжелая.
– Силы воли у меня почти нет, – грустно изрекла толстушка. – А мой молодой человек спортивный, каждое утро на стадионе бегает, даже марафон бежал! Он все меня с собой звал на тренировку, но я утром поспать люблю, на работу к десяти часам с трудом поднимаюсь. Один раз вечером пошла с ним бегать, но пожалела – мало того, там девушки круги нарезали, все как одна спортивные, подтянутые. Я на их фоне выглядела жуткой коровой! Даже круга не пробежала – задыхаться стала, курение виновато. И устала сильно, так обидно было! А он подначивает – мол, если б ты, Оля, вечером бегала, а не за сериалами пиво свое лакала, то спокойно бы мне компанию составляла. Ну я и поняла, сама пить не брошу, а к Новому году хочется новую жизнь начать, вроде здоровое питание, спорт там, отсутствие алкоголя…
– И долго лечишься? – поинтересовалась я.
– Курс на полторы недели рассчитан, – пояснила Оля. – Вообще, мы ж платно лежим. Я имею в виду наркологию. Я решила, что надежнее пролечиться до конца, а потом, для верности, хочу укол сделать. Он за отдельную плату, но говорят, классная штука – можно годы не притрагиваться к выпивке и даже не думать о спиртном!
Я прикинула, что моя новая знакомая, судя по времени ее пребывания в лечебнице, наверняка запомнила Карину, и перевела беседу на нужную мне тему.
– А у меня тут подружка лечилась, – «вспомнила» неожиданно я. – Карина Семиренко, вы, наверно, знакомы с ней?
– Да я как-то мало с кем общалась, – махнула рукой Оля. – Когда меня положили, почти одни мужики были, еще, правда, две тетки из второй палаты и эта… Жанка еще. Но я в коридор легла, там прохладнее, жару ненавижу, понятно, с тетками только в столовой пересекалась. Они, по-моему, тронутые на голову. Жанка тоже со странностями, я даже не знаю, с чем она тут. Депресняк, поди. А с мужиками пару раз в курилке пересекалась.
– Карина совсем молоденькая. – Я отметила про себя, что теперь знаю имя Сироты Казанской – по описанию, Жанна – это она и есть. – Худенькая такая девушка.
– Ну да, была такая, – пожала плечами Оля. – Я ее молчуньей прозвала. У нас пару раз общие сеансы психотерапии были, так из нее никто слова не мог вытащить. Я-то думала, нас по диагнозам распределят – ну, алкоголики-наркоманы отдельно, депрессивники отдельно. А народу мало, поэтому, наверно, в кучу собрали.
– А как проходят сеансы? – заинтересовалась я. – Они часто бывают?
– Не-а, один-два раза в неделю. Я один раз фильм смотрела про реабилитационный центр. Забыла название, там про девчонку одну, правда, она не с психическим расстройством, а колясочница. Вроде после аварии ее парализовало, и там в этом центре с ними психолог работал. Эх, на Западе, там все по-другому. Сеансы каждый день, все больные по очереди рассказывают про свое состояние, что кому снилось ну и прочую ерунду. А у нас в больнице сеанс вроде как для галочки. Мы сначала тесты заполняли, с вопросами – один, я поняла, на депрессию и еще на внимание и память. Заполнили, бумажки психолог собрал, ничего не посмотрел. Потом просто спросил, кто как себя чувствует. А девчонка эта молча просто сидела, когда до нее очередь дошла, так слова не сказала. Ее пропустили, других стали спрашивать.
– А второй сеанс так же прошел?
– Не, мы ничего не писали. Я думала, нам результаты тестов хоть скажут, ну вроде кто ты по психотипу, насколько хорошая память и прочее. Мне вот интересно, какая у меня память. Вдруг из-за пива нарушения в мозгу, это ж знать надо! А психолог вообще ничего не сказал – только, как себя чувствуете, спросил, и всё. Нормально, да? Клиника еще называется!
