Она и в самом деле была против социального обеспечения. Мы говорили об этом, потому что здесь, на юге, многие люди пользуются социальным обеспечением. Мы более-менее согласились на том, что весь мир на собес не переведешь. Она произвела на меня очень глубокое впечатление. Я сам придерживаюсь консервативных убеждений, и потому прекрасно понимаю ее идеи.
Она рассказала нам, что является русской еврейкой, и приехала в нашу страну молодой девушкой, устроилась на работу к Сесилу Демиллю, где и познакомилось со своим мужем.
А как она держалась во время разговора с вами?
Эрл: Очень мило, непринужденно, на равных.
О чем вы говорили с мистером О’Коннором? Какое впечатление произвел он на вас?
Джейн: Он говорил немного. Он просто присутствовал, пока она говорила, и помалкивал в основном. Фрэнк был высоким и худым. Даже несколько хрупким. Он всегда разговаривал с детьми. Ему было приятно с ними.
Эрл: Я скажу, чем мы произвели на нее впечатление: собранием сочинений Виктора Гюго. Насколько я понимаю, он был одним из ее любимых писателей.
Что еще делали О’Конноры во время пребывания в вашем доме?
Джейн: Она ни с кем не встречалась, особенно с прессой. Она сказала, что после отъезда мы можем рассказывать прессе о ее пребывании в нашем доме, но до тех пор не хочет, чтобы ее беспокоили.
Она говорила почему?
Да, она говорила, что не хочет никакого паблисити; что хочет уединения в нашем доме. Одна из моих подруг принадлежала к числу ее поклонниц, она читала все ее книги и хотела встретиться с ней, но я сказала ей, что мисс Рэнд не хочет никаких встреч. Но подруга все-таки упросила меня уговорить мисс Рэнд. И та сказала, что встретится с двумя-тремя моими подругами, но в очень приватной обстановке. Подруга привела с собой еще одну подругу, и мы имели возможность задавать Айн Рэнд вопросы, и в тот вечер она долго разговаривала с нами.
О чем вы с подругами разговаривали в тот вечер с мисс Рэнд?
Джейн: Они задавали ей много вопросов. Их в основном интересовала ее философия, a она ни в грош не ставила программы социального обеспечения и самым логичным образом объясняла причины. Ее соображения сперва казались эгоистичными, но после того как она растолковала этот вопрос, все оказалось иначе.
Насколько я помню, на руке ее было кольцо с несколькими рубинами и бриллиантами, подаренное ей мужем на сороковую годовщину свадьбы, причем каждый рубин означал год. Они были очень преданы друг другу. То, что они близки друг с другом и очень тесно связаны между собой, было видно невооруженным взглядом.
Мисс Рэнд снималась с вашей семьей?
Нет, нам это даже не пришло в голову. У меня осталась только газетная статья. После отъезда О’Конноров я побеседовала с репортером нашей местной газеты, и она написала статью об их пребывании в нашем доме
[310].
Какова была Айн Рэнд в качестве гостьи?
Они вели себя очень тихо и свое общество не навязывали. Она любила начинать свой день с чашки кофе. В тот уик-энд у нас гостила моя мама, и, откровенно говоря, я была в ужасе, потому что Айн Рэнд была такой знаменитостью, я даже не знала, что и как сказать, так что кофе по утрам ей подавала моя мама, абсолютно не волновавшаяся и способная говорить с кем угодно.
После того как я обнаружила, что именно представляет собой моя гостья, я так испугалась, потому что никогда не имела дела с людьми, которые пишут книги, словом, я была в трепете, однако она все уладила.
Она была очень-очень легким человеком, с ней было очень просто. Просто удивительный человек.
В каком смысле?
Она много рассказывала нам о своих убеждениях, и ее муж также был очень интересным человеком. Он был художником и иллюстратором одной из ее книг
[311].
Томми: Она держалась очень вежливо, с ней было очень спокойно. Я чувствовал себя очень легко, когда говорил с ней. Разговаривать с ней и ее мужем было очень просто.
Эрл: Мы видели, что она — очень хороший человек. Вы только подумайте — вот перед вами человек, который возражает против социального обеспечения, нетрудно представить себе человека грубого и нетерпимого, но она такой не была. Мы так не думали. И были довольны всем тем, что она делала. Мы действительно были очень довольны нашими гостями. Они были очень приятными людьми. Простыми в обращении. Они ничего не требовали, они ни на что не жаловались, хотя мой дом, конечно же, трудно было сравнить с их домом.
Тамми: Тихая дружелюбная пара, приехавшая погостить. Они были милы с нами, они писали письма нам, детям, они разговаривали с нами. Мы видели в них пару добрых пожилых людей. С моей тогдашней точки зрения, точки зрения одиннадцатилетней девочки, она была пожилым человеком. Она была очень спокойным, негромким человеком, однако на любые вопросы отвечала очень открыто. Она садилась и беседовала с тобой.
Она разговаривала с нами, детьми, хотя не все из наших гостей делали так. Они не разговаривали с нами. Но миссис O’Коннор разговаривала со мной, мы сидели с ней, и она говорила о разном, она заходила ко мне в спальню, мы показывали ей наш дом, она смотрела, как мы плаваем в бассейне и все такое. Она была для нас как подруга.
Данкан Скотт
Данкан Скотт — режиссер и продюсер, редактировавший реставрированную версию выпущенного в 1942 году итальянского фильма Мы живые (в двух сериях, называвшихся Noi Vivi и Addio Kira
[312]).
Даты интервью: 18 августа 1997 года, 19 июля и 16 декабря 1999 года.
Скотт Макконнелл: Когда мисс Рэнд начала работать над фильмом Мы живые?
Данкан Скотт: В 1969 году. Я проводил с ней две-три рабочих встречи.
Начнем с того, как вы познакомились с ней?
Я не слышал о ней до того, как увидел ее в «Вечернем шоу» Джонни Карсона в 1967 году. Я живо отреагировал на ее слова, несмотря на то что беседа носила непринужденный и поверхностный характер.
Однако в мозгу моем в ответ на ее идеи буквально вспыхнул фейерверк. Откровение — в данном случае самое подходящее слово. Следующим утром я помчался в книжный магазин и купил первую свою книгу Айн Рэнд — Добродетель эгоизма.
Я подписался на Бюллетень объективиста и в июньском выпуске 1968 года, на задней странице, обнаружил небольшое объявление о том, что Генри Марк Хольцер и Эрика Хольцер [тогда адвокаты Айн Рэнд] отыскали давно считавшийся потерянным итальянский фильм Мы живые и доставили его в Соединенные Штаты, чтобы заново отредактировать и выпустить в прокат в Америке. Хольцеры приняли решение найти этот фильм. И занялись его поисками на свой страх и риск. Этот увлекательный процесс занял, на мой взгляд, около двух лет.
