Гэри Миллер: В октябре 1963 года в Сан-Диего я посетил ее лекцию и отобедал вместе с ней и Бранденом в отеле.
И что же произошло за обедом?
Я принес с собой книгу, чтобы получить на ней автограф, и дальнейшее, как мне кажется, много говорит о ней как о личности. У меня был с собой экземпляр романа Атлант расправил плечи, переплетенный в кожу и с золотым тиснением, и я намеревался получить ее автограф именно на нем. Однако, когда я стал доставать книгу, вспомнил, что я изменил ее внешний вид. На ней не было оригинальной обложки: она была переплетена в черную кожу с прямым корешком. В обложке был устроен кармашек. Кроме того, в книгу была переплетена репродукция картины Эль Греко [Вид] Толедо, на черной обложке значилось: «Айн Рэнд», а на корешке было написано: «Атлант расправил плечи».
Поэтому, передавая ей книгу, я сказал: «С моей стороны это несколько самонадеянно, поскольку я изменил облик книги». Она проглядела ее, и вся компания удивилась тому, что я поместил в ней репродукцию картины Эль Греко. Они решили, что запечатленный на ней общий дух городского упадка соответствует настроению первых нескольких страниц Атланта. Потом она посмотрела на обложку и сказала, что этот томик теперь скорее напоминает книгу Айн Рэнд, написанную неким Гэри Миллером, чем написанную Айн Рэнд. И когда я получил книгу назад без автографа, она принялась критиковать картину Эль Греко.
Что же она сказала?
Она назвала этот город побежденным, a я никогда не замечал этого. Когда я смотрел на картину, мне казалось, что только шпиль еще сопротивляется силам природы. Но, посмотрев на картину позднее, я понял, что она права.
Но потом полным благосклонности движением она протянула руку над столом, взяла книгу и надписала ее.
Все это время она действовала самым приятным образом — очень благосклонно, очень мило, очень дружелюбно, стопроцентно вознаградив меня вопреки всем возможным сомнениям.
О чем еще она говорила?
После обеда она сидела за одним из кофейных столиков в холле, a я сидел на диване, и мы разговаривали об осмыслении понятий. И я спросил: «А как осмыслить, например, слово „красный“»? И она ответила мне без малейшей задержки: «Вы только что сделали это».
Она объяснила свою мысль?
Объяснила, однако я был настолько ошеломлен быстротой и легкостью ответа, что толком не сумел понять его.
Насколько я понимаю, вы присылали мисс Рэнд по почте некоторые материалы?
Я узнал, что она охотно подписывает присланные по почте книги и брошюры, и потому прислал ей посылку с дюжиной наименований, и она подписала все, кроме одного, и отослала обратно. Через несколько лет я послал ей другую посылку, с большим количеством предметов, включавшим и вещи сомнительные, как, например, афишу фильма Источник, которую она не подписала. Без каких-либо пояснений.
Приходилось ли вам посылать ей макет книги?
Это был пухлый томик в бумажном переплете под названием Неисправленный макет «Романтического манифеста», и он находился в первой из посылок, которые я послал ей. Она вернула все материалы подписанными, кроме этой книги.
Элейн Калберман
[199] прислала мне письмо, в котором было сказано, что они пришлют мне макет назад, если я подпишу обязательство не выпускать его из моей коллекции. Я подписал его, и они вернули мне макет. По всей видимости, она была готова расписываться только на том, что лично одобряла, но если материал содержал сведения, не устраивавшие ее, она его не подписывала.
Лизетта Хассани
Лизетта Хассани является дочерью Веры Гламе (в девичестве Гузарчик), российской кузины Айн Рэнд, мать которой была сестрой матери Айн Рэнд. Миссис Хассани выросла во Франции и теперь проживает в Швейцарии. Настоящее интервью было взято Хеленой Сканцикас во Франции (и переведено ею на английский язык) согласно вопросам, подготовленным Скоттом Макконнеллом.
Даты интервью: 18 сентября и 11 октября 1998 года.
Хелена Сканцикас: Расскажите мне об Айн Рэнд.
Лизетта Хассани: Эта дама была кузиной моей матери. Я впервые познакомилась с ней в Нью-Йорке. Она держалась очень профессионально. Я жила тогда на Лексингтон-авеню, совсем недалеко от ее дома.
Мой отец [Анри Гламе, француз] имел возможность посетить ее в 1948 году в Калифорнии, и он привез подарок от нее, прекрасное пальто. Она была очень щедрой женщиной
[200]. Возможно, в Америке оно уже вышло из моды, но здесь… Впоследствии я занималась пошивом одежды и смогла по достоинству оценить качество этого пальто. Оно было зеленым, с бархатным воротником и капюшоном. Очень красивое было пальто.
Что говорил ваш отец о своей поездке в Калифорнию?
Он был очарован Айн Рэнд. Должно быть, она очень ласково приняла его.
А как вы сами встретились с Айн Рэнд?
Я приплыла в Нью-Йорк на корабле из Шербура
[201]. Я хотела учить английский. Однако родители вместо Англии, куда я хотела, послали меня в Америку. Они сказали мне: у тебя есть дядя в Америке; езжай туда. Ну, чтобы он мог приглядывать за мной, тогдашней студенткой.
Я влюбилась в Нью-Йорк и не хотела возвращаться обратно! Я полюбила этот город. Для меня он означал свободу.
Как вы общались с Айн Рэнд в Нью-Йорке?
На дружеской ноге. Пили чай с пирожными и все такое. Она хотела, чтобы я знала, чем она занимается в Америке, и я сходила на лекцию. Тогда она была очень знаменита в Америке. Помню, что ее очень уважали. Я знаю, как ее слушали, я видела это своими глазами, однако многого понять не могла. Она говорила по-английски, а я только учила этот язык.
Она давала свою лекцию в большом помещении, и это произвело на меня большое впечатление. Я думала: «значит, моя тетя — очень важная особа!»
Как вы описали бы свою тетю?
Она показалась мне очень своевольной. И чуть упрямой — с моей точки зрения.
Когда вы жили в Нью-Йорке, ваша мать приезжала, чтобы посетить вас и Айн Рэнд?
Да, они повидались друг с другом. Помню, что моя мать боялась Нью-Йорка. Она все время держала меня за руку. Она очень волновалась и боялась потеряться в таком большом городе.
Ей нравилась Америка?
Когда мы приехали в дом моего дяди, я видела, как она поцеловала землю. Америка была для нее землей обетованной
[202].
