Это произошло на одной из лекций. Она держалась очень профессионально, говорила очень и очень умно и четко. Во время своих лекций она бывала строга и совсем не похожа на ту, какой бывала в неофициальной обстановке.
А какой она бывала в приватной обстановке?
Обаятельной, дружелюбной, веселой и приятной. После одной из лекций однажды они всей компанией отправились пить кофе. Кто-то, по всей видимости, Алан Гринспен, пригласил и меня присоединиться к компании. Я как раз незадолго до того сломал левую руку, кисть моя была в гипсе, и мне было сложно владеть ею. Мы уселись, нам принесли кофе, и я попытался налить в него сливки. Они были в пластмассовой баночке с небольшим колпачком. Я попытался сделать это одной правой рукой, но у меня ничего не получилось. И никто из присутствующих не обратил никакого внимания на мои старания, кроме нее. Она подошла ко мне, взяла баночку, открыла ее и с улыбкой подала мне.
Помните ли вы какие-нибудь другие встречи с ней?
По-моему, раз или два меня приглашали на собрания ближнего круга, опять же происходившие после лекций. Мы приехали в ее квартиру, сели, получили какое-то питье и продолжили разговор на самые разные текущие темы — политические и насущные — не вдаваясь в особые подробности. Все происходило в умиротворяющей атмосфере.
И какой она была на этих собраниях?
Такой же. Только очень и очень расслабленной, обаятельной и донельзя разговорчивой. В известной мере она становилась другой, чем была на лекциях. Там казалось, что она, получая вопрос из зала, воспринимала его как вызов — как это часто и было. Но в приватной обстановке она не думала об обороне.
Эту женщину следует назвать удивительной, благодаря тому, что она написала и чего достигла. Однако в обстановке неофициальной она становилась простым и приятным человеком.
Мы встретились с ней еще раз. В 1965 году она присутствовала на нашей свадьбе. Мы только что арендовали апартаменты в пентхаузе в Верхнем Вест-Сайде и решили устроить свадьбу на крыше. Мы пригласили человек двадцать пять — тридцать, в том числе и ее. У меня до сих пор хранится полученный от нее подарок: превосходное изделие из граненого стекла.
Насколько я понимаю, вы оказали воздействие на принятое Ричардом Никсоном решение отменить призыв в армию. Что повлияло на идеи, заложенные в ваше предложение Никсону в 1967 и 1968 году?
Я воспользовался многими источниками. Я много читал на эту тему; в частности, статьи Мильтона Фридмана в Нью-Йорк таймс и другие статьи. Кроме того, я много думал на эту тему и не сомневаюсь в том, что эта идея прозвучала в тех лекциях Айн Рэнд, где она касалась призыва на военную службу. Я знаю, что она была противницей призыва. Так что все произошло в этом контексте.
Какими основными аргументами вы пользовались?
Я опирался на два аргумента; во-первых, этого требовала справедливость, и, во-вторых, такое решение должно было сделать армию более сильной и эффективной в военном отношении.
Как проявилось влияние на вас Айн Рэнд в отношении нравственного аргумента?
Мне кажется, что она говорила об этом в одной из лекций, и то, как она обосновывала этот аргумент, сделало его ясней и надежнее.
Насколько я помню, в то время вы произносили речи в Столичном клубе молодых республиканцев (Metropolitan Young Republican Club) совместно с Леонардом Пейкоффом и прочими.
Это было, вероятно, в 1967 году. Я писал на эту тему, разговаривал о ней со многими людьми. И выступал с речами.
Как вы потеряли связь с Айн Рэнд?
Я уехал в Вашингтон, однако никогда не поддерживал с ней постоянной связи. Пару раз я разговаривал с ней по телефону. Помню, однажды она звонила мне и расспрашивала о Никсоне.
Как вы оценили бы влияние мисс Рэнд на современную культуру?
Быть может, мое мнение и не совсем обосновано, но меня постоянно удивляет количество встречаемых мною людей, читавших ее произведения. Читая ее, многие люди соединяют свои идеи, и ее идеи придают форму их мыслям, укрепляют их и придают им новую силу. В этом плане она повлияла на огромное множество людей.
Кэтрин Эйкхофф
Кэтрин Эйкхофф была подругой и финансовой советницей Айн Рэнд. Она двадцать два года работала на консалтинговую компанию Таунсенд-Гринспен & Co., Inc., а в настоящее время состоит экономическим консультантом в собственной фирме, Эйкхофф Экономикс, Inc. Она замужем за Джимом Смитом (интервью с Джимом Смитом см. далее).
Дата интервью: 29 ноября 1999 года.
Скотт Макконнелл: Как вы познакомились с Айн Рэнд и Фрэнком О’Коннором?
Кэтрин Эйкхофф: В 1962 году меня представил ей мой друг Алан Гринспен после одной из лекций в NBI об основах объективизма.
Расскажите мне об этих лекциях и в особенности о том, как мисс Рэнд отвечала на вопросы.
Она отвечала на них очень убедительно и ясно. Если кто-то задавал вопрос по неведению, все было отлично. Но если вопрос задавал кто-то явно не читавший Атланта, она отвечала уже с резкой ноткой, потому что было очевидно, что всяк присутствующий на лекции обязан прочитать эту книгу.
Общались ли вы с О’Коннорами после лекций?
Брандены, O’Конноры, я и Алан Гринспен, когда он присутствовал, регулярно отправлялись пить кофе. Иногда к нам присоединялись Блюментали. Мы вели себя так, как полагается группе собравшихся за кофе друзей: разговаривали о своей работе и связанных с ней предметах.
Как вы еще общались с O’Коннорами в это время?
Мы ездили в какое-то место, кажется, в Хартсдейл, Нью-Йорк, где находился ресторан, обладавший хорошей кухней, танцевальной площадкой и раздвижной крышей, которая могла откатываться назад, так что в хорошую погоду можно было видеть небо. Помню, что мы с Аланом ездили туда, и O’Конноры были с нами. Там случались и такие оказии, когда обедающие собирались группами в разных отделениях, разговора ради.
Опишите эти группы.
Это началось примерно в 1963 году. Обыкновенно мисс Рэнд очень ласково принимала самого нового знакомого. Или того человека, который еще недостаточно хорошо был знаком с ней. Она обыкновенно усаживала такого человека рядом с собой. Помню, как она расспрашивала меня о себе, о своих книгах, о том, как я познакомилась с ними и что мне в них понравилось. Она очень обаятельно расспрашивала о том, чем ты занимаешься и чем интересуешься. На одной из самых первых вечеринок присутствовал Людвиг фон Мизес, и она много разговаривала с ним. Насколько я помню, до этого вечера они не встречались, хотя его книги принадлежали к числу рекомендуемых в то время NBI, и некоторые из учащихся посещали его лекции в Нью-Йоркском университете. Айн и фон Мизес превосходно понимали друг друга.
Как обыкновенно проходили эти вечера?
