Гвендолин слишком устала, чтобы тут же бежать к подруге. Может, утром Джесмин, если пропажа действительно на ее совести, сама вернет рукопись?
Ночь прошла беспокойно. С трудом уснув после вечерних волнений, Гвен несколько раз вскакивала на кровати, разбуженная странными тревожными снами. То ей чудилась окутанная туманом громадина древнего замка, из которого доносились стоны измученных пленников. То — пустая шкатулка в руках и злобный маг, лица которого она не видела, но хорошо себе представляла, требовал взамен утерянного шара ее душу. Но чаще, как ни странно и ни обидно, к Гвендолин являлся Арчибальд: любимый герой смотрел осуждающе, качал головой, укорял, что она не уберегла его жизнь и историю, которую он ей доверил, и, не слушая оправданий, уходил прочь…
Неудивительно, что к утру она не только не отдохнула, но и чувствовала себя совершенно разбитой. Талула сегодня отдыхала, так что некого было попросить приготовить чай, чтобы согреться и взбодриться. А самой возиться не хотелось.
Но дверь открыть пришлось, очень уж настойчив был стучавший.
Гвен так торопилась, что даже не задумалась, кто мог явиться в такую рань, а увидев стоящего на пороге человека, испуганно отпрянула.
— Это вы?!
— Других фраз для гостей у вас нет? — усмехнулся Эмрис Торнбран и, не дожидаясь приглашения, вошел в дом.
— Что вам угодно? — спросила девушка, взяв себя в руки.
— Снова повторяетесь, — глумливо заметил маг. — Но я прощу вам скудный запас приветствий и напомню, что вчера мы условились о том, что я буду контролировать сохранность моей вещи, оказавшейся у вас по недоразумению. Вспомнили?
Говоря, он нетерпеливо постукивал по бедру свернутыми в толстый рулон бумагами. С первого взгляда Гвен и не поняла, что он так небрежно сжимает в руке, но, присмотревшись, не смогла сдержать возмущения:
— Моя рукопись! Так это вы ее забрали?!
Маг весьма правдоподобно изобразил удивление.
— Рукопись? — Он заглянул в бумаги. — И правда. Но когда я вчера покидал ваш негостеприимный дом, эти писульки оставались при вас. Скажете, нет?
Немного отойдя от потрясения, Гвен вспомнила, что именно так и было. Но как тогда ее роман попал к этому человеку?
— Признайтесь, — вкрадчиво произнес альд Торнбран, — после моих замечаний вы перечитали свое сочинение, устыдились этого убожества и выбросили за дверь?
— Я?! Да как вы могли подумать?
— Ну… Я всегда надеюсь на лучшее. Как же тогда ваш роман оказался на крыльце? Я подобрал его там.
— Не знаю, — растерянно произнесла Гвендолин. — Но главное, что он нашелся.
Она протянула руку, нимало не сомневаясь, что маг тут же отдаст ей бумаги, но Торнбран спрятал их за спину.
— Так просто? — спросил он с ухмылкой. — И я не заслуживаю еще одного поцелуя?
Маг шагнул к ней, и девушка в неподдельном испуге округлила глаза. Мысли, одна другой страшнее, пронеслись в голове. Вспомнились рассказанные Джесмин ужасы о замке Торнбран. А с нынешним его владельцем Гвен сейчас одна в пустой школе, и, даже начни она кричать, в деревне вряд ли услышат.
— Ох, вы серьезно? — скривился, глядя на нее, маг. — Нельзя же с утра так портить настроение. Почувствовал себя уродцем из передвижного цирка, хотя еще час назад видел в зеркале вполне привлекательного молодого человека. Или вам по нраву мужчины постарше, вроде нашего общего знакомца Линтона?
— Ваши намеки оскорбительны, альд Торнбран! — отчеканила Гвендолин, все еще содрогаясь от страха и омерзения.
— Святая невинность, — буркнул гость себе под нос. — Принесите хотя бы шар. Взгляну на него и уйду. Вы прескучная особа, вам говорили?
Гвен не ответила. Лучше быть скучной для этого господина, чем, упаси высшие силы, вызвать его любопытство. Достаточно того интереса, который у него к ней уже имелся.
Она поднялась к себе, достала из шкатулки артефакт и вернулась с ним к Торнбрану.
— Положите на стол, — как и накануне, велел маг и, подойдя, всмотрелся в потемневший от его приближения шарик. — А он изменился, — проговорил Торнбран задумчиво. — Чувствуете?
— Он всегда так на вас реагирует, — позволила себе капельку злорадства Гвендолин.
— Я не об этом, — проигнорировал ее тон маг. — Он словно растратил часть вложенной в него силы. На что? Вы брали его вчера? Что-то с ним делали?
Гвен на миг задумалась, стоит ли рассказывать, как, держа шар, сокрушалась об утерянной рукописи и мечтала ее вернуть, какие странные ощущения испытала в тот момент, и решила, что не стоит. Не хватало, чтобы Торнбран, узнав об этом, затеял какие-нибудь опыты. К тому же если артефакт и выполнил ее желание, то сделал это неудачно: роман нашелся, но все еще был в руках у мага.
— Я ничего не делала с артефактом, — сказала она, решив, что это вовсе не ложь. Ведь думать — не делать.
— Что же тогда случилось? — спросил не у нее, а как будто у шара Эмрис Торнбран.
Шар промолчал, и Гвендолин — тоже.
— Уносите, — хмуро приказал мужчина.
— А моя рукопись? — несмело заикнулась Гвен.
— А что — рукопись? — осклабился он. — Мой артефакт у вас, ваш роман у меня. Неравноценный обмен, но я согласен и на такой залог.
— Я не согласна! — возмутилась она. — Я не хотела ничего вашего. Если бы тогда, в лесу, я знала, что шар ваш — отдала бы его сразу же!
— И лишили бы меня удовольствия продолжить наше знакомство? — прищурился маг. — Сомнительного удовольствия, но… — Он смерил ее взглядом, словно приценивался. — Сколько времени вам понадобится, чтобы собраться?
— Куда? — скорее растерялась, нежели испугалась Гвен.
— Поедете со мной в город, — сказал Торнбран так, будто это — уже решенное дело, и ее согласия не требуется. — Поможете мне, и по возвращении я верну вам ваш драгоценный роман.
— Но…
— Возражения не принимаются. Мне нужна скучная особа вроде вас, чтобы выбрать благопристойный подарок на свадьбу.
— На чью свадьбу? — Гвендолин уже совершенно ничего не понимала.
— Не все ли вам равно? Собирайтесь. Я буду ждать в экипаже. Если заскучаю или замерзну в ожидании, начну жечь страницы вашей рукописи, чтобы развлечься и согреться, так что в ваших интересах поторопиться.
ГЛАВА 12
Гвендолин собиралась так быстро, словно за ней гнались. Когда она вышла и оказалась перед экипажем мага, кучер открыл ей дверцу, и девушка тут же забилась в самый дальний угол. Подальше от жуткого Эмриса Торнбрана. Всю дорогу она хмуро смотрела в окно, лишь время от времени поглядывала в сторону спутника. Тот уткнулся в рукопись, бесстыдно читал ее и время от времени громко фыркал от смеха.
«Будь я магичкой, превратила бы его в жабу! — сердито думала Гвендолин. — Самую отвратительную в мире — огромную, зеленую, с бородавками! Такую, какую ни одна принцесса не поцелует, чтобы расколдовать!»
