«Интересно, откуда он? — задумалась Гвендолин. С парнями из Трелони она познакомилась еще в первые дни после приезда, вернее, они сами познакомились с ней, найдя для этого поводы. Не каждый же день в деревне появляется новенькая молодая учительница! — Чей-то друг или родственник? Или просто решил заглянуть на ярмарку, проезжая мимо?»
Те же деревенские музыканты, что когда-то выступали под ее окном, играли и на празднике, только Криспина на сей раз с ними не было. Мелодии они подбирали то быстрые, то медленные, и танцующие подлаживались под них. Все… кроме ее кавалера, который, казалось, танцевал под какую-то другую музыку, слышимую лишь ему.
— Что же ваш дружок отпустил вас на танцы одну? — хрипло, точно страдая от застарелой простуды, спросил он вдруг.
— Мой… кто? — опешила Гвен.
— Дружок ваш, говорю. Я бы такую девушку в одиночестве не оставил!
— Я не в одиночестве! Со мной подруга! И… и вообще, незнакомых людей про такие вещи не спрашивают! — попыталась она одернуть невежу.
Но его это, казалось, ничуть не смутило. В ответ незнакомец усмехнулся и, неожиданно ловко обойдя другую пару, осведомился:
— Так, значит, нет никакого дружка?
— А если бы был, вы бы меня не пригласили? — отозвалась Гвендолин, уже жалея о том, что согласилась танцевать не пойми с кем. Лучше бы станцевала с Криспином, раз уж Джесмин пока отплясывает с Тилем. Или еще с кем-нибудь из знакомых.
— Меня бы он не напугал!
— Даже маг?
Гвен произнесла это раньше, чем успела подумать и попридержать язык. Но слова уже прозвучали, и дыхание перехватило при мысли, кого именно она подразумевала.
Но ведь его все равно здесь нет.
Подумав об этом, она не смогла сдержать вздоха. Музыка, будто сопереживая нахлынувшей на Гвендолин печали, стала тише, а все танцующие словно отдалились. Возникло ощущение, что они с незнакомцем остались одни посреди площади, вокруг которой мерцали золотые огни костров.
Стало не по себе. Но испугаться по-настоящему Гвен не успела. Потому что движения партнера по танцу внезапно перестали казаться неуклюжими и превратились в плавные и уверенные. Незнакомец притянул ее ближе к себе, и в его руках, лежащих на ее талии, она вдруг ощутила тепло — такое знакомое, будто он уже не в первый раз вот так ее обнимал.
На его лицо упал свет, и улыбка, не скрытая полумаской, отмела все сомнения.
Как она могла сразу не узнать того, о ком думала весь вечер?!
— Вы пришли… почему?
— Хочешь сказать, подобные праздники не для таких, как я? — мягко усмехнулся Эмрис Торнбран. — Но как я могу быть в другом месте, если ты здесь?
— То есть вы тут для того, чтобы меня не приглашали другие? — поинтересовалась Гвендолин.
— Не только.
— А для чего еще? — насторожилась она, подняв на него глаза.
— Я хочу забрать тебя у целого мира. Позволишь?
— А что вы предлагаете взамен?
— Себя.
— Вы… хотите сказать… — выдохнула Гвен. Это ведь не могло быть то, о чем она подумала! Только не из уст Эмриса!
— Я готов просить твоей руки, — развеял он ее опасения. Сердце замерло, затем забилось так, что едва не заглушило музыку. Снова шуточки!
— Вы же не хотели серьезных отношений, — напомнила Гвендолин.
— Я их тебе и не предлагаю. Мы просто поженимся. А отношения у нас будут самые несерьезные. Только навсегда.
— Несерьезные и навсегда? Так не бывает.
— А у нас — будут. Главное, никому об этом не говорить, чтобы нам не помешали. Притворимся, что у нас все, как у всех. Ты наденешь белое платье с длинным шлейфом, мы поедем в храм, дадим все положенные клятвы. А потом станем есть огромный торт и принимать подарки. Никто ничего не заподозрит. Затем мы купим акции какой-нибудь торговой компании и отправимся в свадебное путешествие, а все решат, что это — важная деловая поездка.
Все прозвучало в духе Эмриса — непринужденно и легкомысленно, но в то же время Гвен вдруг с пугающей силой захотелось, чтобы его слова были произнесены не в шутку.
— Звучит заманчиво, но, боюсь, у нас ничего не получится, — вспомнив гадание на девичнике Джесмин, проговорила она.
— Почему же?
— Мне нагадали суженого, чье имя будет начинаться на букву «К».
— Правда? — посерьезнев, отозвался маг.
— Да. А что? — спросила Гвендолин, без улыбки взглянув на него.
— Я не говорил тебе, но мое второе имя — Конрад.
Сердце пропустило удар.
— Правда?!
— Нет, конечно! — рассмеялся Торнбран и до того, как она успела обиженно отстраниться, обнял ее крепче и прошептал на ухо: — Гвен, ты сбежала от судьбы, которую тебе прочили, а теперь позволишь какому-то гаданию выбрать тебе суженого? Может быть, сделаешь это сама?
Несказанные слова замерли на губах, когда, не прерывая танца, Эмрис коснулся их своими губами. На несколько долгих мгновений Гвендолин забыла обо всем. И о том, что уже решила уехать в столицу, и о том, что все еще боялась поверить этому порой невыносимому человеку, и о том, что деревенской учительнице — пусть занимать эту должность ей оставалось недолго — неприлично целоваться при людях, даже если ее лицо наполовину прикрыто маской.
Но затем ей стало все равно. К тому же благодаря то ли магии Торнбрана, то ли самому его присутствию Гвен перестала замечать других танцующих. А вот музыка осталась. Она подхватывала, увлекала, вела за собой. До ощущения полета, до головокружения, до слез счастья на ресницах.
— Тебе пора домой. Я провожу, — произнес Эмрис, останавливаясь. Гвендолин непонимающе посмотрела на него.
Все закончилось?..
Дорогу в школу она почти не запомнила. Провожатый молчал, Гвен тоже. А на душе все чувства смешались так, что отделить одно от другого она при всем старании не смогла бы — как краску от воды, в которой та растворилась.
«И почему школа так близко?!» — разочарованно вздохнула про себя Гвендолин, когда они пришли. Спутник положил руки ей на плечи, заглянул в глаза. Она зажмурилась, ожидая поцелуя, но маг лишь коротко коснулся губами ее лба.
— Подумай о моем предложении. Обещаешь?
— Обещаю, — ответила Гвен тихо, скользнула за дверь и, оказавшись в тишине своего временного жилища, прижалась к ней спиной. Через некоторое время наконец-то зажгла свет, заперла школу и поднялась наверх.
А чуть позже, когда Гвендолин в ночной рубашке лежала в постели, раздался громкий стук в дверь.
Накинув халат и захватив лампу, Гвен отважно спустилась, но сначала, размышляя, что бы сделал на ее месте Арчибальд, прихватила на кухне увесистую скалку, с которой чувствовала себя увереннее.
