Однако оружие ей не понадобилось. Потому что за дверью оказался не какой-то неизвестный злоумышленник, а все тот же Эмрис Торнбран.
— Что-то забыли? — осведомилась Гвендолин, предпочитая не думать, как она выглядит с лампой в одной руке и со скалкой в другой.
— Твой ответ.
— Ответ? — нахмурилась Гвен.
— Я ведь просил подумать, когда мы прощались.
— Но прошло совсем мало времени!
— Для меня достаточно. Впустишь меня? Или так и будешь держать на пороге?
Гвендолин неохотно посторонилась.
— Выходит, ты еще не обдумала, что собираешься мне ответить? — спросил Эмрис. В его глазах плясали смешинки. Он не переоделся после танцев, только снял маску.
— Порядочные люди в такое время спят, а не думы думают! — буркнула она в ответ, даже себе не решаясь признаться в том, что рада видеть его снова.
— Что ж, тогда мне придется тебя поторопить. Вот только можно тебя попросить убрать это? — кивнул маг на скалку, и Гвен поспешно положила ее на пустой по случаю каникул учительский стол. Туда же поставила лампу.
— Может быть, все-таки утром… — попыталась выпроводить незваного гостя Гвендолин. — Завтра вы придете, альд Торнбран, и я…
— Альд Торнбран, — повторил он с укором. Приблизившись, погладил ее по щеке. — Эмрис, я же просил. — Его глаза оказались совсем близко, а дыхание касалось ее губ. — Сколько еще раз нужно тебя поцеловать, чтобы ты стала звать меня по имени?
Ответ на этот вопрос он вознамерился узнать немедленно.
Сколько раз? Одного точно было мало. Губы лишь на миг соприкоснулись в робкой ласке, не успев обменяться теплом… Пришлось повторить. Смелее, теснее, жарче. И снова, задыхаясь от нежности и нехватки воздуха…
— Ты любишь меня?
— Да… — выдохнула Гвендолин, радуясь, что он не видит, какими пунцовыми стали ее щеки.
— Ты веришь мне?
Еще один утвердительный ответ. Он приподнял за подбородок ее лицо.
— Тогда не бойся.
Гвен собиралась было спросить, чего ей следует бояться, но Эмрис закрыл ей рот поцелуем, который оказался еще дольше и слаще, чем предыдущие. А затем подхватил ее на руки и направился к лестнице. В полумраке заглядывающей в окно весенней ночи перешагнул порог комнаты.
— Поставь меня немедленно! — потребовала Гвендолин, наконец-то выполнив его просьбу. — Эмрис! Поставь меня, ну же!
Оказавшись на ногах, она пошатнулась и уцепилась за него, чтобы не упасть. Его руки обвились вокруг ее талии.
Сомнения охватили Гвен, заставили сделать шаг назад, вырваться из объятий. Это нехорошо, неправильно… Она в комнате с мужчиной, ночью… Расстеленная постель… Даже простынь одеялом не прикрыла, когда вышла на стук. Так ведь не думала же, что вернется сюда не одна. Кто бы предупредил…
— Прости, — сказал вдруг Эмрис. — Не люблю ждать. Не хочу. И не буду. Я такой, какой есть.
Гвендолин ничего не успела ответить — он решительно, с каким-то отчаянным вздохом, сгреб ее в охапку, резко развернул, прижал спиной к стене, задев при этом стол. Старая мебель жалобно заскрипела, что-то с громким стуком упало на пол. Что именно, Гвен не заметила. Под натиском поцелуев — жарких, настойчивых — все мысли вылетели из головы. Осталось лишь желание.
Желание, чтобы это не заканчивалось.
Узел на халате почти сразу поддался ловким пальцам, тяжелая ткань соскользнула с плеч. За халатом последовала ночная рубашка. Со своей одеждой маг справился еще быстрее, хоть на нем ее было больше. А затем привлек Гвен к себе, касаясь обнаженной кожи, спускаясь поцелуями от ее губ к шее и снова возвращаясь к губам. Кровать была слишком узкой для двоих, но сейчас это казалось меньшим из неудобств.
Все ощущения обострились. Рядом с Эмрисом, в его руках, Гвендолин будто открывала новую землю, как путешественники из книг. И на этой земле ей хотелось остаться.
Когда он снова прошептал ей, что она не должна бояться, а с ее губ сорвался полустон-полувсхлип, Гвен поняла смысл его недавних слов.
Да, он такой, какой есть. И она принимает его таким.
Всем телом и всей душой.
ГЛАВА 41
Когда Гвендолин проснулась, Эмриса уже не было рядом.
Сердце испуганно замерло, но тут же забилось спокойно и ровно. Конечно же, он ушел задолго до рассвета, когда утомленные праздником жители деревни еще спали, и никто не увидел, как выходит из школы владелец жуткого замка. Ни к чему преждевременные слухи.
Хотя ее-то мог разбудить, чтобы поцеловать на прощанье?
«Но, может, и поцеловал, — улыбнулась она, потягиваясь под одеялом. — А прощаться не стал, потому что скоро вернется».
Было непривычно, но безумно приятно думать об Эмрисе и о минувшей ночи так свободно и просто, не как о чем-то предосудительном и непристойном, а как о чем-то правильном и настоящем. А приличия? Всего лишь условности вроде белого платья, колец и огромного свадебного торта. Хотя, если совсем честно, платье Гвен все-таки хотела, белое и со шлейфом. И кольцо — тоже. Но разве их наличие что-то изменит? Разве обязательно сначала должен быть храм и торт, а уже потом… все остальное?
Возможно, для кого-то другого дело так и обстояло. Но не для них. Не для той, чья судьба стала ее собственным выбором, и того, кто подарил ей магию. Страсть и нежность. Счастье и надежду. Они оба были одиноки… до того, как встретились.
И сейчас она ни о чем не жалела.
Хотелось еще немного понежиться в постели, но Гвендолин усилием воли поднялась, привела себя и комнату в порядок, выпила чая с остатками сладкого пирога. На деревянном полу танцевали солнечные зайчики, и ей самой сумасбродно захотелось густиться в пляс, напевая ту песню, под которую они с магом кружились вечером.
Интересно, чем он сейчас занят? Думает о ней? Уже спешит сюда?
Наверняка спешит, Гвен не сомневалась в этом. Если она успела соскучиться, то и он тоже, и вот-вот постучит в ее дверь…
Но прошел час, затем второй, третий, а тот, кого снова жаждала увидеть Гвен, так и не объявился.
Она ждала. Текло время, размеренно тикали часы. Солнце за окном спряталось, поднялся ветер.
Эмрис не возвращался.
Волнующее ожидание сменилось тревогой. Она грызла душу, точила ее, как жук-древоед, исступленно стремящийся ничего не оставить от недавнего счастья. «Может быть…» Гвендолин боялась додумать эту мысль до конца, но та сама складывалась в очевидный ответ. «Может быть, он не приезжает потому, что уже получил от меня все, что хотел?»
«Нет! Не может быть! Он не такой», — возразила она самой себе. Нелепые слухи и дурная унаследованная репутация не имели ничего общего с настоящим Эмрисом Торнбраном. Если бы она не знала этого, никогда не смогла бы его полюбить. Просто что-то задержало его в дороге. А что — он сам объяснит, когда приедет.
