Беверли приблизилась к реке, наполовину растянув резинку «Яблочка». На земле вновь появились бороздки, уже не такие глубокие. «Потому что он остался без кроссовок», – подумала она.
Миновала последний поворот и вышла к реке. Бороздки спустились к берегу и подвели Беверли к бетонному цилиндру – одной из насосных станций. Там они оборвались. Беверли заметила, что железная крышка цилиндра чуть сдвинута.
Когда она нагнулась над цилиндром и посмотрела вниз, оттуда донеслось хрипловатое жуткое хихиканье.
Тут Беверли не выдержала. Паника, до сих пор сдерживаемая, вырвалась наружу. Беверли развернулась и помчалась к поляне, к клубному дому, подняв окровавленную левую руку, чтобы защитить лицо от хлеставших ее ветвей.
«Иногда я тоже тревожусь, папочка, – мелькнула дикая мысль. – Иногда я ОЧЕНЬ тревожусь».
7
Через четыре часа все Неудачники, за исключением Эдди, сидели в кустах рядом с тем местом, где пряталась Беверли, наблюдая, как Патрик Хокстеттер подходит к холодильнику и открывает его. Небо над головой потемнело от грозовых облаков, в воздухе вновь стоял запах дождя. Билл держал в руке конец длинной бельевой веревки. Вшестером они скинулись и купили веревку и аптечку первой помощи Джонсона. Билл аккуратно перебинтовал ранку Беверли.
– Ро-одителям с-скажешь, ч-что си-ильно по-оцарапалась, ко-огда ка-аталась на ро-оликах.
– Мои ролики! – воскликнула Беверли. Она про них совсем забыла.
– Вон они, – указал Бен. Они лежали неподалеку, и Беверли сама пошла за ними, прежде чем Бен, или Билл, или кто-то еще предложил бы их принести. Она помнила, что положила их на землю, прежде чем отлить. И не хотела, чтобы другие подходили к тому месту.
Билл сам привязал второй конец бельевой веревки к ручке на дверце холодильника, хотя подошли они к нему все вместе, очень осторожно, готовые убежать при первых признаках движения. Бен предложил Беверли вернуть «Яблочко» Биллу; тот настоял, чтобы она оставила рогатку при себе. Но, как выяснилось, ничего у холодильника не двигалось.
Хотя крови на тропе перед холодильником хватало, паразиты исчезли. Возможно, их унесло ветром.
– Можно привести сюда шефа Бортона, и мистера Нелла, и сотню других копов, но ничего путного из этого не выйдет. – В голосе Стэна Уриса слышалась горечь.
– Не выйдет, – согласился Ричи. – Ни хрена они не увидят. Как твоя рука, Бев?
– Болит. – Она помолчала, переводя взгляд с Билла на Ричи и снова на Билла. – Родители увидят дыру, которую эта тварь проделала в моей руке?
– Ду-умаю, что н-нет, – ответил Билл. – П-приготовьтесь бе-ежать. Се-ейчас бу-уду за-авязывать у-узел.
Он обмотал концом веревки хромированную, в пятнах ржавчины ручку, работая с осторожностью сапера, обезвреживающего боевую мину. Завязал двойной узел и начал отступать от холодильника, разматывая бельевую веревку.
Нервно улыбнулся остальным, когда они чуть отошли.
– У-уф. Ра-ад, ч-что с э-этим за-акончили.
Теперь, находясь на безопасном (как они надеялись) расстоянии от холодильника, Билл вновь предупредил всех, чтобы они были готовы дать деру. Гром бабахнул у них над головой, и все подпрыгнули. Упали первые капли дождя.
Билл что есть силы дернул за веревку. Двойной узел соскользнул с рукоятки, но уже после того, как открылась дверца. Из холодильника лавиной высыпались оранжевые помпоны. С губ Стэна Уриса сорвался стон. Остальные смотрели, разинув рты.
Дождь прибавил. Гром снова грохнул прямо над ними, заставив всех вздрогнуть, лилово-синяя молния разорвала небо, когда дверца холодильника откинулась полностью. Ричи увидел это первым и пронзительно закричал. Билл зло, испуганно вскрикнул. Остальные промолчали.
На обратной стороне дверцы краснели выведенные засыхающей кровью слова:
«ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОКА Я НЕ УБИЛ ВАС ВСЕХ. МУДРЫЙ СОВЕТ ОТ ДРУГА. ПЕННИВАЙЗ».
К дождю добавился град. Дверцу холодильника раскачивало взад-вперед поднявшимся ветром, написанные кровью буквы начали размываться, красноватые потеки придавали надписи вид афиши какого-то фильма ужасов.
Бев не замечала, что Билл встал, пока не увидела, как он пересекает тропу, направляясь к холодильнику. Он потрясал над головой обоими кулаками. Вода текла по лицу, рубашка прилипла к спине.
– М-мы те-ебя у-убьем! – проорал Билл.
Загрохотал гром. Вспыхнула яркая молния. Так близко, что Беверли ощутила запах озона. Где-то неподалеку затрещало падающее дерево.
– Билл, вернись! – кричал Ричи. – Вернись, чел! – Он начал подниматься, но Бен рывком усадил его.
– Ты убил моего брата Джорджа! Сучий сын! Мерзавец! Вонючая тварь! Покажись нам! Покажись!
Град усилился, жаля их даже сквозь листву. Беверли подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Она видела, как на щеках Билла появляются красные отметины.
– Билл, вернись! – что есть мочи закричала она, но очередной громовой раскат заглушил ее. Грохот прокатился по Пустоши под черными облаками.
– Дай нам посмотреть на тебя, гондон!
Билл яростно пнул груду помпонов, высыпавшихся из холодильника. Отвернулся и зашагал к Неудачникам, наклонив голову. Казалось, он не чувствовал ударов градин, которые уже покрыли землю, как снег.
Он начал ломиться сквозь кусты, и Стэну пришлось схватить его за руку, чтобы он не уткнулся лицом в колючки. Билл плакал.
– Все нормально, Билл. – Бен неуклюже обнял его.
– Да, – сказал Ричи. – Не волнуйся. Мы не струсим. – Он обвел остальных диким взглядом. Глаза сверкали на мокром лице. – Кто-нибудь струсил?
Все покачали головами.
Билл посмотрел на них, вытирая глаза. Все промокли до нитки, напоминая щенков одного помета, только что перешедших вброд реку.
– А з-знаете, О-оно на-ас бо-оится. Я э-это чу-у-у-вствую. К-клянусь Бо-огом, чу-увствую.
Бен рассудительно кивнул:
– Думаю, ты прав.
– По-о-омогите м-мне. По-ожалуйста. По-о-омогите м-м-мне.
– Мы поможем, – ответила Беверли. Обняла Билла. И только осознав, как легко сомкнулись ее руки у него на спине, поняла, какой он тощий. Она чувствовала его сердце, бьющееся под рубашкой. Чувствовала, как оно бьется рядом с ее сердцем. И никакое объятие не казалось ей таким крепким и сладостным. Ричи обнял их обоих, положил голову на плечо Беверли. Бен проделал то же самое с другой стороны. Стэн Урис обнял Ричи и Бена. Майк помялся, а потом одной рукой обвил талию Беверли, а другой – подрагивающие плечи Билла. Они постояли, обнявшись, а град тем временем вновь превратился в дождь, такой сильный, что вода, казалось, вытесняла воздух. Молнии гуляли по небу, гром говорил. Они стояли под дождем, единым целым, обнимая друг друга, слушая, как дождь шипит в кустах. И это Беверли запомнила лучше всего: шум дождя, и их общее молчание, и смутное сожаление, что Эдди нет с ними. Она это все запомнила.
