Его костлявый подбородок вновь упал на грудь. Он собирался заснуть у меня на глазах. Слюна начала пузыриться в уголках его рта, где морщинок было никак не меньше, чем складок на женском кошельке.
– И потом видел его, – добавил Тарэгуд. – Подумал, что он очень уж хорошо провел тот вечер… и решил остаться.
– Да, он тут уже давно, – кивнул я.
Мне ответил едва слышный храп. Тарэгуд уснул в своем кресле, стоящем у окна, с порошками и таблетками, выстроившимися на подоконнике, как солдаты старости на плацу. Я выключил диктофон, какое-то время посидел с ним, этим странным путешественником во времени из 1890 (или около того) года, который помнил, какой была Америка без автомобилей, электрических фонарей, самолетов и штата Аризона. Пеннивайз уже тогда жил здесь, гнал их по тропе к еще одному знаковому жертвоприношению – всего лишь одному из многих в длинной череде знаковых жертвоприношений, которые совершались в Дерри. Это, совершенное в сентябре 1905 года, положило начало очередному периоду ужаса, который включил в себя и взрыв Металлургического завода Китчнера на Пасху следующего года.
Вот тут возникают интересные (и, насколько я понимаю, жизненно важные) вопросы. К примеру, чем в действительности питается Оно? Я знаю, что некоторых из детей частично съели – на них нашли следы зубов – но, возможно, мы сами побуждаем Оно это делать? Конечно же, нас учили с самого раннего детства: монстр тебя съест, если поймает в лесной чаще. Это, вероятно, самое худшее, что мы можем себе представить. Но ведь монстры живут нашей верой, так? Меня неудержимо ведет к этому выводу. Пища – это, возможно, жизнь, но источник силы – не пища, а вера. И кто, как не ребенок, способен поверить безоговорочно?
Но есть проблема – дети растут. В церкви власть веры увековечивается и обновляется периодическими ритуальными действиями. В Дерри, похоже, эта власть увековечивается и обновляется теми же периодическими и ритуальными действиями. Может такое быть, что Оно защищает себя одним простым фактом: когда дети вырастают и становятся взрослыми, они или совсем не способны верить, или их вера ослаблена неким артритом души и воображения?
Да, я думаю, в этом весь секрет. И если я позвоню, как много они вспомнят? Сколь многому поверят? Этого хватит, чтобы раз и навсегда покончить с этим ужасом, или только – чтобы убить их всех? Их призывают – я это знаю точно. Каждое убийство в новом цикле – это зов. Мы дважды почти что убили Оно, и в конце загнали в самые глубины лабиринта тоннелей и вонючих каверн под городом. Но, мне представляется, Оно знает другой секрет: хотя Оно, возможно, бессмертно (или почти бессмертно), мы-то нет. Оно нужно только подождать, пока акт веры, который превратил нас в потенциальных убийц монстра, а также в источник силы, станет невозможным. Двадцать семь лет. Может, для Оно этот период – то же, что для нас короткий и освежающий дневной сон. И Оно просыпается таким же, каким и засыпало, а мы тем временем оставляем позади треть жизни. Наши перспективы сузились; наша вера в магию, благодаря которой магия и возможна, потускнела, как блеск кожи новой пары туфель после того, как походишь в них целый день.
Зачем призывать нас назад? Почему просто не дать нам умереть? Думаю, потому что мы почти убили Оно, потому что испугали. Потому что Оно хочет отомстить.
И теперь, когда мы больше не верим в Санта-Клауса, в Зубную фею, в Гензеля и Гретель или тролля под мостом, Оно готово разобраться с нами. «Возвращайтесь, – говорит Оно. – Возвращайтесь, давайте доведем до конца начатое в Дерри. Приносите ваши палки, и ваши шарики, и ваши йо-йо! Мы поиграем. Возвращайтесь, и мы посмотрим, помните ли вы самое простое: каково это – быть детьми, которые верят без оглядки, а потому боятся темноты».
Это чистая правда, не на сто, а на тысячу процентов: я испуган. Чертовски испуган.
Часть 5
Ритуал Чудь
Этого не сделать. От протечек
Прогнили занавески. Петли
Разошлись. Освободи плоть
От машины, не строй больше
Мостов. Сквозь какой воздух
Полетишь ты, связывая континенты? Пусть слова
Падают, как им угодно – тогда они, возможно,
Найдут любовь. То будет редкое
Испытание. Они хотят спасти так много,
Потоп сделал свою работу.
Уильям Карлос Уильямс. Патерсон
Смотри и помни. Смотри на эту землю.
Далеко, далеко, через фабрики и траву,
Конечно, конечно, они позволят тебе пройти.
Заговори тогда и спроси и лес, и песок:
Что вы слышите? Что говорит земля?
Землю забрали: это не твой дом.
Карл Шапиро
123.
Лекция о путешествии для изгнанников Глава 19
Ночные бдения
1
Публичная библиотека Дерри – 1:15
После того как Бен Хэнском закончил историю серебряных кругляшей, они хотели поговорить, но Майк сказал, что всем пора спать.
– На сегодня с вас хватит. – Да, по Майку чувствовалось, что ему хватило: лицо усталое, осунувшееся, и Беверли подумала, что выглядит он больным.
– Но мы не закончили, – возразил Эдди. – Как насчет остального? Я по-прежнему не помню…
– Майк п-п-прав, – оборвал его Билл. – Или мы все вспомним, или не-ет. Я думаю, в‐вспомним. Мы уже вспомнили все, что т-требовалось.
– Может, все, что нам на пользу? – предположил Ричи.
Майк кивнул:
– Мы встретимся завтра. – Он посмотрел на часы. – То есть уже сегодня.
– Здесь? – спросила Беверли.
Майк медленно покачал головой.
– Я предлагаю встретиться на Канзас-стрит. Там, где Билл обычно прятал велосипед.
– Мы пойдем в Пустошь. – Эдди содрогнулся.
Майк снова кивнул.
Несколько мгновений все молча переглядывались, потом Билл встал. Остальные последовали его примеру.
– Я хочу, чтобы остаток ночи вы проявляли предельную осторожность, – продолжил Майк. – Оно побывало здесь и может появиться там, где окажетесь вы. Но после этой встречи настроение у меня поднялось. – Он посмотрел на Билла. – Я бы считал, что еще не все потеряно, так, Билл?
Билл согласно кивнул:
– Да. Думаю, все еще можно сделать.
– Оно тоже это знает, – продолжил Майк. – И Оно приложит все усилия, чтобы изменить расклад в свою пользу.
– И что нам делать, если покажется Оно? – спросил Ричи. – Заткнуть нос, закрыть глаза, три раза обернуться кругом и думать о хорошем? Сыпануть какого-нибудь волшебного порошка в лицо Оно? Спеть песню из репертуара Элвиса Пресли? Что?
