– Ой, меня сейчас вырвет. – Беверли повалилась на землю. Бен осторожно похлопал ее по спине. Потом огляделся, проверяя, не видит ли это кто. Никто не видел. Ричи, Стэн и Эдди как зачарованные смотрели на Билла.
– И что потом? – спросил Эдди.
– Э-то з-з-звучит, к-ак б-бред, но в к-книге на-аписано, ч-что в‐вы на-ачинаете ра-асказывать а-анекдоты и за-агадывать за-агадки.
– Что? – переспросил Стэн.
Билл кивнул, и его лицо говорило всем, кто хотел знать – обходясь без слов, – что он не делает открытия, а всего лишь докладывает о нем.
– И-именно так. Пе-ервым э-этот монстр те-ейлус ра-ассказывает а-анекдот, а по-отом т-ты, и в‐вы де-елаете э-это по о-очереди…
Беверли села, подтянув колени к груди, обхватив их руками.
– Не понимаю, как люди могут говорить со сцепленными языками.
Ричи немедленно высунул язык, схватил его пальцами и нараспев произнес:
– Мой отец работает на говносвалке! – Эта детская выходка на какое-то время сняла напряжение.
– Мо-ожет, о-общение те-е-елепатическое, – продолжил Билл. – В лю-юбом с-случае, е-если че-еловек за-асмеется пе-ервым, не-есмотря на б-б-…
– Боль? – спросил Стэн.
Билл кивнул.
– …то-огда те-ейлус у-убивает его и с-с-съедает. Его ду-ушу, я ду-умаю. Н-но е-если че-еловеку у-удается за-аставить те-ейлуса за-асмеяться пе-ервым, он у-уходит на с-сто лет.
– В книге написано, откуда появляется эта тварь? – спросил Бен.
Билл покачал головой.
– Ты в это хоть чуть-чуть веришь? – спросил Стэн. По голосу чувствовалось, что ему хочется поднять все это на смех, но духа не хватает.
Билл пожал плечами:
– По-очти ве-ерю. – Он хотел добавить что-то еще, но покачал головой и больше не произнес ни слова.
– Это многое объясняет, – медленно заговорил Эдди. – Клоуна, прокаженного, оборотня… – Он посмотрел на Стэна. – Наверное, даже мертвых мальчиков.
– Похоже, это работенка для Ричарда Тозиера, – заговорил Ричи Голосом диктора кинохроники. – Человека тысячи анекдотов и шести тысяч загадок.
– Если мы пошлем тебя, нас всех будет ждать смерть, – ответил на это Бен. – Медленная. В мучениях. – И все опять рассмеялись.
– Так что же нам с этим делать? – спросил Стэн, и вновь Билл смог только покачать головой… он чувствовал, что почти знает ответ.
Стэн поднялся:
– Пойдемте куда-нибудь еще. Засиделись мы тут.
– А мне здесь нравится, – возразила Беверли. – В теньке так хорошо. – Она посмотрела на Стэна. – Тебе, наверное, захотелось подурачиться. Пойти на свалку и бить камнями бутылки.
– Мне нравится бить камнями бутылки на свалке. – Ричи встал рядом со Стэном. – Это во мне говорит Джей-ди, бэби. – Он поднял воротник и закружил по берегу, как Джеймс Дин в фильме «Бунтарь без причины». – Они меня достали. – Ричи с задумчивым видом почесывал грудь. – Вы знаете кто. Родители. Школа. Об-ЩЕ-ство. Все. Это давит, бэби. Это…
– Это говно, – закончила за него Беверли и вздохнула.
– У меня есть петарды, – сказал Стэн, и они разом забыли про глэморов, маниту и неубедительную имитацию Джеймса Дина, исполненную Ричи, едва только Стэн достал из кармана коробку «Блэк кэт»
69. Коробка эта произвела впечатление даже на Билла.
– Го-господи Иисусе, С – Стэн, где ты э-это в‐взял?
– У одного толстяка, с которым иногда хожу в синагогу, – ответил Стэн. – Я выменял их у него на пачку комиксов с Суперменом и Маленькой Лулу.
– Давай взорвем их все! – закричал Ричи, вне себя от радости. – Давай взорвем их, Стэнни, и я никому больше не скажу, что ты и твой отец убили Христа, обещаю тебе. Я буду всем говорить, что нос у тебя маленький, Стэнни! Я буду всем говорить, что ты необрезанный!
На этом Беверли завизжала от смеха и залилась краской, будто ее сейчас хватит удар, а потом просто закрыла лицо руками. Билл засмеялся, Эдди засмеялся, к ним присоединился и Стэн. Смех этот перелетел через широкий, обмелевший Кендускиг, в день, предшествующий Четвертому июля, летний звук, ясный и веселый, как солнечные лучи, отражающиеся от поверхности воды, и никто из них не увидел оранжевых глаз, пристально смотрящих на них из зарослей ежевики. Заросли эти оккупировали тридцать футов берега слева от того места, где они сидели, и посреди из земли торчала, по терминологии Бена, «шахта морлоков». Поверх этой окруженной кустами бетонной трубы и смотрели на них вышеупомянутые глаза, каждый в диаметре больше двух футов.
5
Причиной, по которой Майк убегал от Генри Бауэрса и его не-такой-уж-веселой ватаги, заключалась в том, что на следующий день вся страна праздновала очередную годовщину своей независимости. В Церковной школе был оркестр, и Майк играл в нем на тромбоне. Четвертого июля оркестру предстояло пройти в составе праздничного парада, играя «Боевой гимн Республики», «Вперед, христианское воинство» и «Америка прекрасная». Этого парада Майк с нетерпением ждал больше месяца. На последнюю генеральную репетицию он пошел пешком, потому что на велосипеде лопнула цепь. Репетицию назначили на половину третьего, но из дома Майк вышел в час дня: хотел отполировать до зеркального блеска тромбон, хранящийся в музыкальной комнате школы. Хотя на тромбоне он играл не лучше, чем Ричи имитировал голоса, инструмент он обожал, и если накатывала тоска, то полчаса маршей Сузы, гимнов или патриотических песен вновь поднимали ему настроение. В одном из карманов с клапаном рубашки цвета хаки лежала жестянка с полировальной пастой Сэддлера для меди, две или три тряпки торчали из кармана джинсов. О Генри Бауэрсе он и думать забыл. Но взгляд, брошенный через плечо при приближении к Нейболт-стрит и Церковной школе разом заставил бы Майка вспомнить о нем, потому что Генри, Виктор, Рыгало, Питер Гордон и Лось Сэдлер рассыпались поперек дороги позади него. Если бы они вышли из дома Бауэрса на пять минут позже, Майк успел бы скрыться за вершиной следующего холма; апокалиптическая битва камней (и все, что за ней последовало) могла бы произойти по-другому или не произойти вовсе.
Но Майк сам, годы спустя, пришел к выводу, что, возможно, тем летом никто из них не был хозяином собственной судьбы; а удача и свобода выбора если играли какую-то роль, то определенно не главную. За ленчем, где они встретились после многолетней разлуки, он мог бы рассказать другим о нескольких подозрительных совпадениях, но по крайней мере об одном он не имел ни малейшего понятия. В тот день посиделки в Пустоши закончились, когда Стэн Урис показал коробку с петардами «Блэк кэт», и Клуб неудачников в полном составе направился к свалке, чтобы поджечь их. А Виктор, Рыгало и остальные пришли на ферму Бауэрса, потому что у Генри были те же петарды, а также круглые («бомбы с вишнями»
70) и цилиндрические (М‐80) фейерверки (через несколько лет последние будут запрещены). Большие парни собирались пойти за углехранилище грузового двора и оприходовать сокровища Генри.
