– По словам отца, такие картинки были очень популярны за двадцать лет до Гражданской войны, – объяснял Майк. – Их называли «дурашки», и люди посылали их друг другу. Знаете, как шутки в «Мэде»
83.
– Са-а-атира, – уточнил Билл.
– Да, – кивнул Майк, – но теперь посмотрите в нижний угол.
Картинка напоминала «Мэд» и в другом – множеством деталей и побочными шутками, как на карикатурах на фильмы на развороте Морта Дракера
84. В углу улыбающийся толстяк выливал стакан пива в пасть пятнистой собаке. Женщина сидела на пятой точке посреди лужи. Двое мальчишек приклеивали спички с серной головкой к подошвам туфель процветающего бизнесмена, девушка, которая шла на каблуках, споткнулась, и ее бросило на вяз, да так, что из-под юбки показались панталоны. Но, несмотря на обилие деталей, все сразу и без помощи Майка поняли, на кого нужно смотреть. Одетый в яркий клетчатый костюм-тройку коммивояжера, клоун играл в наперстки с пьяными лесорубами. Он подмигивал одному из них – судя по удивленно отвисшей челюсти, только что указавшему не на тот наперсток. И коммивояжер-клоун забирал у него монетку.
– Опять он, – выдохнул Бен. – И что – на сто лет позже?
– Примерно, – ответил Майк. – А это картинка из 1891 года.
Это была вырезка с первой страницы «Дерри ньюс». Заголовок радостно восклицал: «УРРА! МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ РАБОТАЕТ!» И ниже, более мелкими буквами: «Весь город пришел на пикник». Картинка, еще одна гравюра на дереве, запечатлела церемонию разрезания ленточки при открытии Металлургического завода Китчнера; по стилю она напомнила Биллу репродукции издательства «Карриер-энд-Айвс», которыми его мать украсила гостиную, хотя сильно уступала в качестве. Мужчина в сюртуке и цилиндре держал большие раскрытые ножницы над ленточкой, натянутой перед воротами Металлургического завода, толпа, человек пятьсот, наблюдала. Слева клоун – их клоун – ходил колесом для группы детей. Автор гравюры запечатлел его головой вниз, превратив улыбку в крик.
Майк быстро передал альбом Ричи.
За гравюрой на дереве последовала фотография, под которой Уилл Хэнлон написал: «1933: Отмена
85 в Дерри». И хотя никто из них практически ничего не знал ни о законе Вольстида
86, ни о его отмене, фотография говорила сама за себя. Она запечатлела «Источник Уиллиса» на Адских пол-акра. Зал чуть ли не до потолка заполняли мужчины в белых рубашках с отложными воротниками, в соломенных шляпах, в лесорубских рубашках, в футболках, в деловых костюмах. Все с победоносным видом держали в руках стаканы и бутылки. Окно-витрину украшали две большие надписи: «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, ДЖОН ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО» и «СЕГОДНЯ ПИВО БЕСПЛАТНО». Клоун, одетый, как самый крутой денди (белые туфли, гетры, гангстерские брюки) поставил одну ногу на подножку автомобиля «Рэо» и пил шампанское из женской туфельки с высоким каблуком.
– Тысяча девятьсот сорок пятый год, – сказал Майк.
Снова «Дерри ньюс». Заголовок: «ЯПОНИЯ СДАЕТСЯ – ВСЕ ЗАКОНЧЕНО! СЛАВА БОГУ, ВСЕ ЗАКОНЧЕНО!» Парад змеей извивался по Главной улице в направлении холма Подъем-в-милю. И на заднем плане они видели клоуна, в серебристом костюме с оранжевыми пуговицами, застывшего в россыпи точек на крупнозернистом газетном фотоснимке, предполагающего (во всяком случае, для Билла), что ничего не закончено, никто не сдался, никто не победил, все по нулям по-прежнему правило, дуля с маком по-прежнему обычай; и исходить надо бы из того, что все по-прежнему потеряно.
Билл похолодел, во рту пересохло, его охватил испуг.
Внезапно точки на фотоснимке исчезли, и он пришел в движение.
– Так это… – начал Майк.
– С-с-смотрите. – Слово вылетело изо рта Билла, как частично растаявший ледяной кубик. – В-все с-с-смотрите н-на э-это!
Они сгрудились вокруг альбома.
– Господи! – прошептала Беверли, потрясенная увиденным.
– Это ОНО! – Ричи чуть не кричал, от волнения молотя Билла по спине. Он повернулся, посмотрел на бледное напряженное лицо Эдди, на застывшего Стэна Уриса. – Именно это мы видели в комнате Джорджа! Именно это…
– Ш-ш-ш, – оборвал его Бен. – Послушайте. – И, чуть не плача, добавил: – Их слышно… Господи, их слышно оттуда.
И в тишине, которая нарушалась только шелестом листьев под летним ветерком, они все осознали, что действительно слышно. Оркестр играл какой-то военный марш, едва различимый и далекий… то ли из-за расстояния… то ли из-за прошедших лет… то ли причина крылась в чем-то еще. Радостные возгласы толпы напоминали голоса, которые доносятся из радиоприемника, у которого сбита настройка. Слышались и какие-то хлопки, очень слабые, словно кто-то щелкал пальцами.
– Фейерверки, – прошептала Беверли, потерла глаза трясущимися руками. – Это фейерверки, да?
Никто не ответил. Все, глазами в пол-лица, смотрели на движущуюся картинку.
Парад направлялся к ним, но перед тем, как его участники выходили на самый передний план и следующим шагом переступали бы из картинки в мир, отстоящий от них на тринадцать лет… они исчезали, словно скрывались за невесть откуда возникшим поворотом. Сначала солдаты Первой мировой войны, с такими старыми лицами под касками, напоминающими тарелки для супа, вместе с плакатом «ВЕТЕРАНЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ДЕРРИ ПРИВЕТСТВУЮТ ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ НАШИХ ХРАБРЫХ ПАРНЕЙ», потом бойскауты, киванианцы
87, Ассоциация медсестер тыла, христианский оркестр Дерри, ветераны Второй мировой Дерри, наконец, оркестр средней школы. Толпа бурлила. Из окон вторых и третьих этажей офисных и административных зданий летели разматывающиеся цветные бумажные ленты и конфетти. Клоун пританцовывал по тротуару, вставал на руки, ходил колесом, имитировал снайпера, имитировал салют. И Билл впервые обратил внимание, что люди отворачивались от него – но не потому, что видели, не по этой причине; скорее ощущали движение воздуха или какой-то неприятный запах.
Только дети действительно видели его и подавались назад.
Бен протянул руку к картинке, совсем как Билл в комнате Джорджа.
– Не-е-е-ет! – закричал Билл.
– Я думаю, все нормально, Билл, – успокоил его Бен. – Смотри. – И он на мгновение положил руку на защитную пластиковую пленку, лежавшую поверх картинки, а потом убрал. – Но если пленку снять…
Беверли вскрикнула. Клоун прекратил свои кульбиты, как только Бен убрал руку. Поспешил к ним, его нарисованный кровавой краской рот дергался и смеялся. Билл отпрянул, но альбом держал крепко, думая, что клоун исчезнет вместе с парадом, оркестром, бойскаутами и кабриолетом «кадиллак», в котором ехала «Мисс Дерри» 1945 года.
