– Четыре с половиной миллиона евро за куклу? – не поверил
изумленный начальник полиции. – Или вы решили пошутить таким образом?
– Я могу принести страховое свидетельство, – сообщил
Дикинсон.
– Четыре с половиной миллиона, – повторил ди Фигейреду, –
черт возьми! А если она даже не привозила ее на остров?
– Она предъявила ее на таможне, чтобы задекларировать
официально, – пояснил Дикинсон, – и показывала здесь некоторым делегатам
конференции.
– Она была настолько богатой женщиной? – уточнил начальник
полиции.
– Ее состояние оценивалось в двести сорок миллионов
долларов, – гордо сообщил Дикинсон, – в последние годы она иногда жаловалась на
сердце и поэтому решила подарить эту уникальную куклу своей племяннице. Дочери
своей кузины. Их матери были сестрами.
– Может, она передумала и решила подарить эту куклу кому-то
на нашем острове? – мрачно осведомился ди Фигейреду.
– Нет, – ответил Дикинсон, – я уже успел переговорить с
горничной, которая обнаружила умершую баронессу. Когда она обнаружила тело
баронессы, кукла стояла на тумбочке. Пустая коробка осталась в чемодане. Если
бы баронесса решила кому-то подарить эту куклу, она бы отдала ее вместе с
коробкой. Значит, кукла пропала уже после смерти баронессы.
– Только этого нам и не хватало, – пробормотал ди Фигейреду,
– никогда не думал, что кукла может стоить таких денег. А ты откуда все это
знаешь? – спросил он у Дронго.
– Уникальные куклы ценятся так же, как и крупные бриллианты,
– пояснил Дронго, – особенно ценятся куклы, сделанные до тридцатого года
прошлого века. Но даже современные куклы бывают очень дорогие. Например,
недавно была продана кукла Барби, шестьдесят пятого года выпуска, за семнадцать
тысяч долларов. А обычный плюшевый медвежонок выпуска начала двадцатого века
может стоить четверть миллиона долларов.
– Сегодня же отниму все игрушки у детей и спрячу их в сейф,
чтобы передать моим правнукам. Может, они станут миллионерами, – пробормотал
начальник полиции, – значит, вы уже провели свою проверку? – спросил он у
Дикинсона. – Решили поработать вместо нас?
– Меня просили составить подробную опись ее имущества, –
напомнил Дикинсон, – а самое ценное, что у нее с собой было, – это кукла
«Рождение Венеры», которую мы привезли сюда. Баронесса купила ее еще в
семьдесят восьмом за двести пятьдесят тысяч долларов. Тогда это были
невероятные деньги.
– Выходит, что ее могли убить из-за этой куклы? –
предположил ди Фигейреду.
– Если кукла была в номере после ее смерти, значит,
баронесса умерла без посторонней помощи, – предположил Дронго, – впрочем, давай
не будем делать прогнозы, а дождемся заключения эксперта. Нужно немедленно
произвести вскрытие.
– Да, – согласился начальник полиции и вздохнул. – Только
куклы мне и не хватало. Я был уверен, что эта смерть баронессы доставит нам
неприятности.
– Ты же сам сказал, что я не буду у вас скучать, – напомнил
Дронго.
– Составьте список постояльцев, – приказал начальник полиции,
– всех, кто живет в этом отеле. Отель небольшой, и поэтому нам будет нетрудно
проверить всех. И список работающих здесь местных жителей. Какая горничная
убирала в номере баронессы и видела эта куклу? – спросил он у Абрамшиса.
– Пакита Жункейру, – сообщил тот, – обычно она убирает в
сьютах.
– Если Пакита, то можно даже не сомневаться, что все так и
было, – сказал ди Фигейреду, – это набожная и очень порядочная женщина. Я давно
знаю их семью. Она не взяла бы даже одного песо, хотя у нас уже давно отменили
песо. Она не взяла бы даже одного евро. В этом я уверен.
– Тогда начнем искать эту куклу, – подвел итог Дронго, –
кажется, я видел женщину, которая прошла мимо моей гостиной. Нужно будет
действительно просмотреть список постояльцев.
Они даже не могли предположить, какие трагические события
последуют вслед за смертью баронессы и неожиданным исчезновением куклы.
Глава 3
В этот день Дронго так и не успел позавтракать. Они
спустились вниз, чтобы просмотреть списки гостей. В сорока трех номерах отеля
могло разместиться не больше ста человек, однако именно в эту ночь в отеле
находилось только тридцать восемь человек, из которых – девять человек были
участниками конференции и еще двадцать девять человек, среди которых был и сам
Дронго. Если не считать его, то остальные двадцать восемь человек составляли
группу австралийцев, организованно прибывших на отдых и собиравшихся сегодня
днем покинуть Мадейру. Их самолет вылетал в Лиссабон. Гости с далекого
континента еще не подозревали, что их рейс уже отменен и им придется
задержаться на острове еще на несколько суток. Вместе с Фернандо ди Фигейреду
Дронго внимательно изучал списки. Начал он с делегатов конференции. Энтони
Дикинсон был своеобразным помощником в этом знакомстве. Вместе с ним в комнате
находился и Жуан Абрамшис, который уже энергично начал проводить расследование
обстоятельств смерти баронессы Хильберг. Разговор шел на английском, который
знали все четверо.
– Девять участников конференции, – подвел итоги начальник
полиции, – если учесть, что баронесса умерла, то остается восемь. Как вы
считаете, мистер Дикинсон, она могла кому-нибудь показать куклу или рассказать
о ней? Например, кому-то из австралийской группы.
– Не могла, – печально покачал головой секретарь, – мы рано
завтракали и сразу уезжали на конференцию, а вечером возвращались к ужину. И
даже позже, так как в первый день мы были на банкете, который давала местная
Лига защиты женщин.
– Восемь человек, – повторил ди Фигейреду, – один из них вы,
а второй некий Вацлав Сольнарж из Праги. Он тоже борется за права женщин?
– Это заместитель главного редактора журнала, – улыбнулся
Дикинсон, – который тоже освещает проблемы женщин.
– Такой мужской ренегат, – с иронией добавил Дронго, – и
шестеро женщин. Вы знаете каждую из них?
– Давайте пройдемся по списку.
– Стефания Гуарески, – прочитал начальник полиции, –
прилетела из Рима. Ей сорок два года. Кто это такая?
– Известный юрист, – сразу вспомнил Дикинсон, – очень
красивая женщина. Выиграла несколько громких процессов в европейском суде,
защищая права женщин.
– Катиба Лахбаби, марокканка, тридцать восемь лет, –
продолжил ди Фигейреду, – кто это?
– Понятия не имею. Но, кажется, она какая-то бизнесвумен.
Руководит ассоциацией защиты прав марокканских женщин.
– Динара Ибрагимова, двадцать семь лет.
– Она из России. По-моему, журналистка. Но ничего больше о
ней не знаю.
– Мильви Пухвель, тридцать пять лет.
