Молодой офицер улыбнулся. Гость не знал, что о жадности
сеньора Машаду на острове ходили легенды.
Они пришли в ресторан к часу дня, когда здесь еще никого не
было. Австралийская группа начала собирать чемоданы, чтобы покинуть отель, а
остальные гости еще не появились. Некоторые даже не знали о происшествии в
отеле, некоторые с изумлением узнавали, что будут вынуждены задержаться на
острове из-за урагана, обрушившегося на Мадейру. Как бы там ни было, перемену в
погоде почувствовали все. Еще утром ярко светило солнце и приятный северный
ветер освежал лица, но уже к полудню небо заволокли тучи и начал накрапывать
столь редкий в этих местах дождь. Ветер усиливался с каждой минутой, постепенно
набирая силу. По местным телевизионным каналам уже прошли штормовые
предупреждения для моряков и рыбаков. Последние лодки с рыбаками возвращались
на остров. Здесь привыкли доверять специалистам, и никто не собирался
рисковать. Рыбаки были очень недовольны. В такое время года лов бывает очень
удачным, но строгое предупреждение метеорологов было обязательным для
исполнения.
Они уже заканчивали обедать, когда в зал вошли две женщины,
разговаривающие по-русски. Дронго удивленно взглянул на обеих посетительниц. И
улыбнулся. Характерный акцент одной из них, молодой женщины среднего роста,
довольно плотной и упитанной блондинки со светло-голубыми глазами, выдавал в
ней эстонку.
– Я думаю, что мы задержимся только на один день, – говорила
она, – поэтому вы, Динара, не волнуйтесь, как только я вернусь в Страсбург, я
сразу же вам перезвоню.
– Меня очень интересует эта работа норвежцев, – сказала ее
собеседница, очевидно Динара Ибрагимова, журналистка из Москвы, которая
значилась в списке делегатов конференции. Она тоже была среднего роста, очень
стройная, подтянутая, с распущенными темными волосами. Лицо у нее было
характерным: курносый нос, светлые глаза, мелкие черты лица. Очевидно среди ее
предков преобладали славяне. В этом не было ничего удивительного. Среди
представителей славянских национальностей можно было встретить людей с высокими
скулами, узкими глазами, характерными для азиатской внешности татар или башкир,
а среди татар или башкир соответственно можно было обнаружить людей с
преобладающими славянскими чертами. На протяжении многих столетий народы,
живущие рядом, перемешивались друг с другом, передавая своим потомкам смешанные
черты разных рас и национальностей.
Женщины сели за столик. Абрамшис удивленно обернулся на них.
– Кажется, они говорят по-русски, – сказал он, – вы должны
их понимать. Сеньор начальник полиции говорил, что вы родились в Баку. Ваша
страна тогда тоже входила в Россию?
– В Советский Союз, – поправил его Дронго, – и Эстония тоже
входила. А вот ее собеседница наверняка татарка, но она живет в Москве, и
поэтому русский язык для нее такой же родной, как и татарский.
– Я читал в истории, что татары и русские много веков
убивали друг друга, – вспомнил Абрамшис.
– Монголо-татарское иго, – пояснил Дронго, – это было не
совсем так, как написано в европейских учебниках истории. К тому же за
последующие века они перемешались и вот уже более полутысячи лет живут вместе и
очень дружно. Кстати, Фернандо сказал мне, что вы местный чемпион по теннису.
Значит, должны были слышать о сборной России по теннису.
– Конечно, слышал. У них гениальный капитан – Шамиль
Тарпищев.
– Так вот, он татарин. И выступающие в его команде брат и
сестра Сафины тоже татары. Просто в России давно уже не разделяют людей по
этому признаку. Среди нормальных людей, конечно, – добавил Дронго, – а рядом с
Динарой, очевидно, сидит Мильви Пухвель из Эстонии, я узнал ее по типично
эстонскому акценту.
На Мильви были джинсы, облегавшие ее плотную фигуру, и
темная майка. На Динаре – кремовое платье. Сверху она набросила пуловер,
перевязав рукава крест-накрест.
В ресторан вошла смуглая женщина в красном платье. Она
подошла к столику, за которым сидели Динара и Мильви, вежливо поздоровалась и
уселась на свободный стул рядом с ними. У нее были миндалевидные глаза, узкий
нос с горбинкой и высокие скулы. По цвету ее темной кожи можно было понять, что
она родом из соседнего Марокко. Это была Катиба Лахбаби. Следом вошел мужчина
лет сорока. Он был в светлых вельветовых брюках и цветной рубашке с длинными
рукавами. Всклокоченные светлые волосы, немного выпученные глаза, полные губы,
в левом ухе поблескивала серьга. Увидев сидевших женщин, он улыбнулся и
поспешил к ним за столик. С каждой из женщин он поцеловался, словно не виделся
с ними целую вечность. Это был Вацлав Сольнарж, журналист из Праги.
– Вы слышали, что произошло в нашем отеле? – оживленно
спросил он на хорошем английском языке.
– Баронесса Хильберг умерла сегодня ночью во сне, – ответила
Мильви Пухвель, – мне сразу сообщили об этом.
– А я уже передала об этом в Москву, – призналась Динара.
По-английски она говорила вполне свободно.
– Очень жаль баронессу. Она была приятным собеседником, –
грустно сказал Вацлав, – нужно будет заказать вина, чтобы выпить за упокой ее
души. Скажите, вы не знаете, насколько мы задержимся на этом острове, госпожа
Лахбаби?
– Почему вы спрашиваете об этом у меня? – удивленно спросила
Катиба.
– Вы же из соседней страны, – пояснил Вацлав, – значит,
должны знать, сколько длятся такие ураганы и как долго мы будем сидеть в нашем
отеле.
– У нас в Марракеше не бывает таких ураганов, – ответила
Катиба, – у нас пыльные бури. А насчет Мадейры я не знаю.
– Надеюсь, что нас задержат не очень надолго, – вздохнул
Вацлав, – ой, посмотрите, кажется, пришла сеньора Гуарески.
В зал вошла женщина. Нет, до этого в зал ресторана тоже
входили женщины. Но они просто входили, чтобы пообедать. Эта женщина вошла,
чтобы обратить на себя внимание. Высокого роста, с идеальной фигурой, на
высоких каблуках-лабутанах, еще более увеличивающих ее рост. В сине-белом
платье, выгодно оттеняющем ее загорелую кожу оливкового цвета. Скуластая,
похожая на тигрицу, с идеально уложенными волосами и с безупречным макияжем.
Создавалось ощущение, что она спустилась не к обеду, а пришла на прием к уже
несуществующему много десятилетий королю Португалии.
– Добрый день, сеньоры и сеньориты, – первой поздоровалась
Стефания Гуарески, – приятного вам аппетита. Она прошла за соседний с женщинами
и Вацлавом столик, подождала, пока подскочивший официант отодвинет ей стул, и
уселась на него как королева.
Все три женщины только кивнули ей в ответ. Было понятно, что
подобная броская красота итальянки вызывает если не ненависть, то неприятие
всех остальных женщин. В зал вошла молодая женщина в сером брючном костюме. У
нее были коротко остриженные волосы, серые глаза. Она была лет на десять моложе
итальянской красавицы, и поэтому красота последней не действовала на нее столь
оглушающе. Это была Кристина Маркевич. Она улыбалась.
