– Вы правы, граф, слишком большое значение придаем личности в истории! На самом деле исторические процессы важнее, а также закономерности развития и появление новых слоев общества типа разночинцев и карбонариев.
Он вряд ли что-то понял, судя по его лицу, но остался доволен как моим ответом, так и собой, вроде бы возразил мне, поправив самого императора, но одновременно и польстил, что вообще-то даже для опытных царедворцев из южан верх умелого поведения при дворе.
Альбрехт взглянул с иронией, но смолчал так красноречиво, что я почти услышал, как он говорит: «Успех в войне или в строительстве всегда приписывают одному. Ни толпа, ни биографы не обращают внимания на общие труды».
Мы продолжали медленно двигаться по аллее, Альбрехт и Келляве со снисходительностью вельмож отвечали на поклоны прогуливающихся придворных, я наклонял голову совсем изредка, делая вид, что весь в государственных размышлениях о величии империи.
– Вся операция по захвату дерзких, – спросил он, – поручена сэру Норберту?
– А также герцогу Альбрехту, – добавил я и уточнил в задумчивости: – А он точно не принц?..
– Идите к дьяволу, ваше величество, – сказал Альбрехт с сердцем. – У вас же всегда была память, как вот эти булыжники, по которым идем! Ничто ее не брало.
– Хорошее сравнение, – ответил я беззлобно, – просто в самом деле не могу вспомнить. Собирался же в честь столь великой победы над Югом всех соратников перевести на ступеньку выше. В смысле, баронов в графы, герцогов в принцы… хотя бы выборочно, но не помню, сделал ли…
– Разве что в мечтах, – сказал он.
– Почему?
– А нет великой победы, – напомнил он. – Юг почти не заметил нас. Живет своей жизнью!.. Настолько велик и огромен, что проглотит нас и тоже не заметит, как проглотил и что проглотил.
Я подумал, кивнул:
– Неприятно такое узнать, герцог. Да, теперь вижу, что прежний герцог. Доброго слова от вас не услышишь!.. Но вообще-то как-то случайно вы угадали. Я вот мудростью беру, а вы постоянно угадываете. Южане у нас ничего не взяли, хотя победители и даже спасители мы, а мы уже и одеваемся, как они, и манеры перенимаем, и наша северная мораль под их солнцем тает, как лед под жаркими лучами… Даже как снег, что совсем обидно. Что докладывают наблюдатели?
– За маркизой? – уточнил он. – Ждут. Им подглядывать за красивой женщиной еще как нравится. Окна в ее покоях по вашему приказу всегда распахнуты, а они как вороны на дереве перед ее покоями… Во дворе она тоже частенько появляется без сопровождающих. Да и двери в ее апартаменты не заперты.
– Не слишком очевидно?
– Наш противник понимает, – напомнил он, – что установим наблюдение.
– А мы понимаем, – ответил я, – что он понимает. Ладно, посмотрим, кто кого перенаблюдает. Господь испытывает всех, кого считает достойным, потому трудностям нужно радоваться, хотя у меня с гражданским чувством нелады. Если человек дерьмовый, Господь на него вообще внимания не обращает, зато достойных подвергает всяким тяжким испытаниям.
– Ох, – сказал он с тревогой, – не нравятся мне такие речи.
– Мне тоже, – согласился я. – Лучше бы других испытывал, верно?.. Вот-вот.
Он полюбопытствовал:
– А чем же вас испытывает, сэр Ричард?.. У вас все как по маслу у богатого крестьянина.
– Да? – спросил я. – Любой крестьянин живет в сто тысяч раз счастливее и беспечнее!.. Свободен и ни за что не отвечает. А на меня Господь взваливал ношу все тяжелее и тяжелее, но я кряхчу и как-то ухитряюсь тащить, хотя бы и ползком… И вот в конце концов послал мне последнее испытание, самое тяжелое…
Он спросил тихонько:
– Багровую Звезду?
Я взглянул на него искоса.
– А-а, поняли? Вот-вот. Испытание безграничной властью! Как распоряжусь?..
Он промолчал, потом взглянул искоса.
– А почему вы решили, что это последнее испытание?
– Типун вам на язык, – сказал я в сердцах, – и на все прочие места!
Впереди на аллее раздались испуганные крики, через пару мгновений из-за роскошнейших вечноцветущих кустов выметнулся зловеще-черный пес, громадный и устрашающе мускулистый, да еще с багровыми, как раскаленные угли, глазами.
Придворные с облегчением вздыхали, когда он проскакивал мимо, и вслед ему старались выдавить улыбки, собачка принадлежит его величеству, а это значит, в адрес его любимца непозволительно не то что грубого слова, но даже взгляда.
Правда, насчет подружиться с ним даже подумать страшно, хотя еще никого не съел и даже не оторвал руку или ногу, но на такого даже смотреть страшно.
Келляве потрепал зверюшку по крупной лобастой голове, у быка и то меньше, Альбрехт небрежно чеснул вдоль хребта, крупных и мускулистых собак любят все, кто их не боится.
– Похоже, – сказал Келляве веселым голосом, – есть новости!
Он кивнул в сторону ворот, там в распахнутые створки влетел на легком горячем коне бездоспешный всадник и, завидев нас, развернул коня и лихим наметом понесся в нашу сторону.
Бобик заинтересованно вышел вперед, всадник бестрепетно обогнул его по дуге, там Келляве уже протянул требовательно руку. Гонец на ходу вложил в растопыренные пальцы лист бумаги, конь послушно остановился, часто поводя раздувающимися боками.
Не говоря ни слова, Келляве передал бумагу Альбрехту, а тот мне. Я развернул вчетверо сложенный лист, там всего две короткие фразы: «Не пытайтесь нас обмануть. Мы знаем о каждом вашем шаге».
Альбрехт молча принял из моей руки записку, прочел и передал Келляве, а я пытался выжать как можно больше из краткого послания. Было бы больше слов, хоть каких, было бы лучше понять противника. А так… Знают о каждом шаге, это значит всего лишь то, что так написали, но, с другой стороны, это не значит, что в самом деле знают. Такое можно написать заранее, я точно не буду сидеть сложа руки, они это понимают.
Не упомянули о моих возможностях, хотя это не значит, что не знают. Хотя, думаю, могут узнать о том, как я получил во владение маркизат Черро, а это уже важные сведения.
Как и то, что сейчас я властелин Багровой Звезды Зла.
Тревожное в том, что посмели обратиться с таким дерзким требованием, словно абсолютно уверены, что моя армия могучих демонов, сокрушивших мощь Великого Мага Гаториуса в его же крепости, бессильна перед их мощью и что даже всесильный Маркус не справится с ними, а это уже очень серьезно.
Потому это «Не пытайтесь нас обмануть», можно трактовать не как опасение с их стороны, что могу обмануть, хотя хочется понимать именно так, эта строка может быть простым нежеланием, чтобы я тратил время на безуспешные попытки.
Конечно, можно бы задать проверочный вопрос типа «А что я ел на обед?», но это слишком по-детски, и вряд ли станут отвечать. Не только из опасения раскрыть источник при дворе, а вообще это не уровень общения солидных взрослых людей.
