Священник лежал на боку, поджав колени к груди и вытянув в сторону напарницы правую руку. Из его приоткрытого рта доносилось на удивление ровное дыхание.
Гончая прислушалась к своим ощущениям. Вчерашней слабости, которая буквально валила ее с ног, как не бывало. Зато очень сильно хотелось есть. Девушка даже сглотнула, потом еще раз, и только на третий раз поняла, что не чувствует боли. В горле по-прежнему першило и саднило, словно она проглотила какой-то колючий предмет, застрявший у нее внутри, но боли не было! Лишь когда Гончая попробовала кашлянуть, почувствовала, как в гортань будто вонзился острый шип.
«Нет, – остановила она себя. – Не может быть, чтобы из-за нескольких фраз, сказанных неизвестно кому, прошла боль, не отпускающая уже вторую неделю. Да я и не просила об этом. Строго говоря, я вообще ни о чем не просила, кроме неконкретного “господи, помилуй”». Тем не менее Гончую не покидало ощущение особенности или даже исключительности момента, а она привыкла доверять своим ощущениям.
«Особенный день». Мысль не удивила ее. Сатанисты еще не начали будить спящих рабов, а она уже твердо знала, что сегодня для нее многое изменится. Или уже изменилось.
По прикидкам Гончей, последователи сатаны давно уже должны были устроить пленникам утренний холодный душ, однако почему-то медлили. Сверху донеслись перебивающие друг друга голоса, и девушка сразу узнала в одном из них голос Харона. Через пару минут в яму все-таки хлынула вода. Гончая мгновенно оказалась на ногах, пихнув в бок спящего как младенец соседа.
– Завтрак проспишь.
Отец Ярослав не заставил себя ждать: он быстро поднялся и подставил руки под льющиеся сверху струи. Наблюдая за ним, Гончая с усмешкой подумала, что сумела неплохо его натренировать: «Пожалуй, через пару-тройку уроков он сможет ловить жареных крыс не хуже меня. Если захочет. И если доживет».
Водяной поток внезапно прекратился – в этот раз надсмотрщики явно пожадничали. Но все же Гончая успела и напиться, и ополоснуть лицо, а ее напарник только смочил себе губы. Она решила, что поторопилась с выводами: к самостоятельному добыванию пищи священник еще не был готов.
Гончей было искренне жаль этого забавного, непохожего на других человека, совершенно не приспособленного к жизни в рухнувшем мире, но уже через секунду она забыла о нем, увидев, как по лестнице в яму спускается сам предводитель сатанистов с двумя своими подручными.
– Слуги Сатаны, встречайте глашатая воли своего Господина! – обратился он к потупившим взоры рабам, взмахнув своим неизменным посохом с набалдашником из крысиного черепа.
Харону никто не ответил, но его это нисколько не опечалило. Он с деловым видом объявил:
– Сатана указал мне путь! Подземные чертоги нашего Господина и Избавителя уже близко!
«Подземные чертоги? Так вот как называется эта выгребная яма». Гончая не заметила, как усмехнулась, но у главаря сатанистов оказался на редкость чуткий слух.
– Отрицая мои слова, ты отрицаешь нашего Господина! – заявил вождь, надвигаясь на нее. Вокруг девушки мгновенно образовалось пустое пространство, только прикованный к ней священник не имел возможности ретироваться. – Поклянись в верности Сатане, или я, как глашатай его воли, сурово накажу тебя. – Харон перехватил удобнее свою арматурину-посох, заточенный конец которой направил Гончей в лицо.
«Вот и все, – без особого сожаления подумала она. – Не зря говорят, что перед смертью боль проходит».
Но тут вперед неожиданно выступил отец Ярослав.
– Эта женщина больна. Она не может говорить. Вчера она едва не умерла во время работы.
– Едва не умерла? – Главный сатанист с сомнением взглянул на стоящую перед ним пленницу, но один из надсмотрщиков утвердительно кивнул, подтверждая слова священника. – Не может говорить, а насмехаться над моими словами, значит, может?
– Это была не насмешка. Она сдерживала кашель, – не моргнув глазом, солгал отец Ярослав.
«Кашляй», – прочитала Гончая по его беззвучно шевелящимся губам, когда он на мгновение обернулся к ней. Внезапно ей действительно захотелось откашляться, даже притворяться не пришлось. Но даже отхаркнутая рабыней кровавая мокрота не развеяла сомнения Харона и не заставила его опустить железный посох, нацеленный девушке в лицо.
– Славь Сатану, – приказал он. – Все славьте!
– Слава Сатане… слава… – донеслось из толпы замученных оборванцев. Но предводитель сектантов смотрел только на Гончую, а она смотрела на него. Молча. В горле осталось еще достаточно кровавых соплей для хорошего плевка в лицо сатанисту, вот только плюнуть бунтарка не успела.
– Слава! – раздалось в шаге от нее. – Слава!
Кричал отец Ярослав. Гончая изумленно вытаращила глаза, но еще больше удивился сам вождь сатанистов.
– Сдулся, поп! – заорал Харон, перекрывая все прочие голоса. – Я всегда знал, что надолго тебя не хватит! Помог тебе твой бог?! Где он, на небе? Там ему и место. А здесь, под землей, обитель Сатаны! И скоро мы откроем его подземные чертоги!
– Вы хорошо потрудились! – объявил он притихшим рабам. – Но нужно работать еще усерднее! И тот, кому мы служим и поклоняемся, послал вам в помощь своих новых, только что обретенных слуг!
По знаку Харона висящая над вырытым колодцем бочка стремительно заскользила вниз. На ней, держась за трос, стояли два человека в одинаковой одежде, в которой Гончая с трудом узнала униформу штурмовиков Рейха. Еще один человек сидел в бочке, испуганно озираясь по сторонам. Через секунду бочка грохнулась на дно ямы, и пленники повалились на землю. То, что это именно пленники, было видно по заляпанной кровью и опаленной одежде новоприбывших и по цепи, сковывающей ноги двоих из них. Третий же, невысокий мужичонка с ободранной щекой и разбитыми губами, тот, что сидел в бочке, остался без кандалов только по причине того, что ему не нашлось напарника.
Главарь сатанистов обошел сбившихся в кучу рабов, которые при его приближении испуганно опускали глаза, и вывел из толпы на середину ямы напоминающую скелет тощую женщину в рваных обносках.
– Посмотрите на эту трудолюбивую работницу! – Приказал Харон. – Все посмотрите!
Он явно собирался поставить ее в пример, хотя, судя по внешнему виду, выбранному «примеру» осталось жить максимум пару дней.
– Ты хорошо поработала во благо нашему Господину и заслужила награду. Возрадуйся.
Вряд ли истощенная рабыня что-либо понимала, тем не менее она попыталась улыбнуться, обнажив редкие гнилые зубы.
– Властью, данной мне Сатаной, я освобождаю тебя!
Харон торжественно взмахнул своим посохом и, сделав не лишенное изящества движение, вонзил его в приоткрытый рот несчастной. Заточенное острие пронзило мозг бедной женщине, пробило теменную кость и вынырнуло из затылка. Новые пленники испуганно ахнули, мужичок без кандалов даже вскрикнул. Больше никто не произнес ни звука. Только отец Ярослав молча перекрестил осевшее на землю тело погибшей, когда Харон выдернул стальную пику из ее рта.
