– Ты крыса, – повторил незнакомец. – Дрессированная крыса. Поэтому молчи, слушай и запоминай…
Клещ тут же замолчал, а когда боль наконец отпустила, таинственного незнакомца, черный силуэт которого только что маячил перед глазами, в палатке уже не было. Вместе с незваным гостем исчез и стол, за которым тот сидел. Клещ облегченно выдохнул: значит, все это ему лишь привиделось с бодуна.
Он уже собирался откинуться на тюфяк и снова заснуть или хотя бы попытаться, когда какой-то посторонний предмет привлек его внимание. На полу, где только что стоял воображаемый стол, что-то лежало. Клещ подумал, что ему совершенно не хочется знать, что это такое, но потом подвинулся ближе и посмотрел.
Перед завязанным пологом лежал автомат – старый «калаш» с пахнущим пороховым нагаром закопченным стволом и поцарапанным деревянным прикладом. Клещ посмотрел на стягивающие полог узлы. Он сам завязал их, когда забрался в палатку. Но как тогда внутрь попал автомат? И кому могло прийти в голову подкидывать оружие в чужое жилище? Он взял «калаш» в руки, привычно отсоединил магазин. Судя по весу, тот был полностью снаряжен. А может, он выменял автомат на свой ствол?
Клещ хлопнул себя по боку, где носил поясную кобуру, и запоздало вспомнил, что накануне продал свой «макар» вместе с кобурой – последнее время дела шли хреново. А может, это началось еще раньше, после того как дорогу ему перешла фашистская подстилка по кличке Валькирия. Значит… Что это значит, он сам не знал. Либо он вчера спер чей-то «калаш», хотя совершенно этого не помнил. Либо это был подарок незваного темного гостя.
Плата! – раздалось в тишине.
Клещ закрутился на месте, но, кроме него, в палатке никого не было. Кто же тогда с ним говорил? Или голос прогремел у него в голове?
Помнишь, что должен сделать?
Клещ кивнул. Он помнил. Хотя совершенно не представлял, откуда это знает.
* * *
На входе в южный зал Третьяковской выходцев с Новокузнецкой встречали или, скорее, поджидали трое обвешанных оружием боевиков. Благодаря небритым физиономиям, синякам и шрамам – следам многочисленных драк – все трое имели одинаково устрашающий вид. Формально дозорные охраняли смежную станцию, а в действительности бесцеремонно обирали следующих на Третьяковскую челноков и обычных прохожих. Ни для Гончей, ни для ее малорослого спутника их намерения не составляли секрета, однако Гулливер уверенно направился к уставившимся на него грабителям.
– За проход с каждого по шесть патронов, – вместо приветствия сказал ему один из бандитов, очевидно, старший, и первой же фразой расставил все по своим местам.
Плата не была фиксированной. Патрульные назначали ее по собственному усмотрению. Но шесть патронов с человека – наглость даже для славящейся бандитским беспределом Третьяковской! Как правило часовые брали по две пульки с обычного прохожего и по три-четыре – с нагруженного товаром челнока.
– У меня проходной! – объявил Гулливер и помахал перед носом старшего какой-то бумажкой.
Как ни странно, бумажка подействовала – видимо, на ней стояла подпись или знак бригадира, которому подчинялись боевики. Старший патруля сплюнул в сторону и недовольно проворчал:
– Проходной-проездной… ходят тут всякие, а нам отвечай. У бабы твоей тоже проходной?
Гончая в ответ загадочно улыбнулась – пусть, как хочет, так это и понимает, – но проводник благополучно справился с проблемой без ее участия.
– Ты че?! Это ж Катана! – воскликнул он. – Не узнал, что ли?
Часовые как по команде уставились на улыбающуюся молодую женщину. После заявления Гулливера ее тонкая фигура уже не казалась им тощей и хрупкой. Теперь они видели перед собой подтянутую, стройную хищницу, и небрежно висящий на ее плече многозарядный дробовик полностью подтверждал это впечатление.
– Серьезно, что ли, Катана? – на всякий случай спросил старший патруля.
– А ты проверь, – продолжая улыбаться, ответила Гончая.
– Ладно-ладно. – Бандит примирительно выставил перед собой пустую ладонь. – Проходите.
Его подручные тут же попятились в сторону, освобождая проход.
– Я ж тебе говорил, со мной не пропадешь! – хвастливо заявил Гулливер, когда они, прошествовав мимо патруля, спустились на платформу. – Здесь меня каждая собака…
Окончание фразы оборвал грохот автоматной очереди. По соседней прямоугольной колонне ударили пули, высекая каменную крошку под свист рикошетов, и некоторые из них нашли своих жертв. Прямо перед Гончей на пол опрокинулась женщина с залитым кровью лицом. Шагавший слева Гулливер внезапно охнул, а потом разразился отборной бранью. Люди вокруг шарахались в разные стороны, сталкивались между собой и сбивали друг друга с ног, при этом почти все безостановочно кричали на разные голоса.
Из-за поднявшегося гама и беспорядочной толчеи Гончая никак не могла понять, откуда и в кого стреляют. Она схватила Гулливера за шиворот – тот тут же обматерил ее и больно ударил по руке, хорошо хоть не пристрелил из своего «грача», – и бросилась с ним к ближайшей арке, надеясь, что не там засел открывший огонь стрелок.
На полу уже валялись в лужах крови застывшие в неестественных позах люди, а невидимый автомат все продолжал строчить.
Толкнув Гулливера за ближайшую колонну, Гончая выхватила из кармана пистолет. «Где же стрелок?» Она стремительно оглянулась. За спинами мечущихся по платформе людей мелькала темная фигура в мешковатой хламиде, развевающиеся полы которой напоминали хлопающие крылья. Из-за этих «крыльев» охотница за головами не сразу разглядела автомат в руках незнакомца. Но тут стрелок направил на нее свое оружие, и все сомнения отпали.
Опередив на долю секунды грянувшую очередь, Гончая укрылась за колонной и ответила убийце тремя выстрелами. Короткоствольный ПМ не годился для прицельной стрельбы на дальней дистанции, к тому же девушка опасалась попасть в разбегающихся с платформы людей. Но автоматчик ничего этого не знал! Когда у него над головой засвистели пули, он со всех ног бросился в единственный неохраняемый переход, ведущий в северный зал станции, и исчез там.
– Так его! Так! – во весь голос орал рядом размахивающий руками Гулливер, тоже разглядевший темную фигуру.
– Ушел. Я в него не попала, – призналась Гончая, опустив пистолет.
Проводник в ответ на ее слова беспечно махнул рукой.
– Морлокам на поживу, вот он куда ушел! Слыхала про морлоков?
Гончая кивнула. Разумеется, она слышала про обитателей северного зала Третьяковской, этих полузверей-полулюдей, прозванных морлоками. И не только слышала. Однажды даже повстречалась с ними лицом к лицу, когда пришлось спешно уносить ноги со станции. Одичавшие создания скопом набросились на нее, как набрасывались на любого чужака, попадающего в их логово. Но два пистолета проделали брешь в их рядах, через которую она и ускользнула.
Вспомнив тот случай, Гончая решила, что на месте своего спутника не была бы столь категоричной. Если уж она спаслась от морлоков, имея при себе лишь два пистолета с неполными обоймами, то автоматчик сможет сделать это наверняка. Правда, при условии, что у него остался в запасе хотя бы один снаряженный магазин.
