– Тут от гниения газ образуется, а может, откуда-то снизу просачивается, не метан, а этот, вонючий, забыл название, и скапливается под слоем грязи, – принялся объяснять сталкер. К происшествию он отнесся спокойно. Гончая решила, что подобное он наблюдал уже не раз. – А наступишь сверху, газовый пузырь и прорвется.
– А шестом или хотя бы палкой дорогу щупать не пробовали? – съязвила Гончая. Ботинки ее, конечно, можно было отмыть, да и штаны отстирать. Но сейчас одежда – да и ее хозяйка – представляли собой жалкое зрелище. Хорошо хоть оружие удалось сберечь. У дробовика испачкался только приклад, а на пистолет в застегнутом нагрудном кармане грязь вообще не попала.
– Сюда без необходимости никто и не ходит, впереди завал, – повторил Шахтер. – До него, кстати, немного осталось. Шагай за мной след в след, если снова провалиться не хочешь.
Сталкер либо помнил места, где образуются газовые пузыри, либо как-то умел их различать, потому что последовавшая его совету Гончая больше ни разу не оступилась. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не угодить в новую грязевую ловушку, поэтому не девушка, а ее шагающий впереди спутник первым увидел то, что ожидало их в конце пути.
– Твою же мать! – выдохнул внезапно остановившийся Шахтер. Его рука с фонарем непроизвольно дрогнула, и луч уткнулся в пол.
Гончая мгновенно вскинула голову, а вот сталкеру потребовалось несколько секунд, чтобы снова взять себя в руки. Световое пятно фонаря вновь заскользило по затопленному грязью дну туннеля, добралось до нижнего края земляного завала, похожего на распухший язык, вывалившийся изо рта повешенного, и поползло вверх.
Сначала Гончая увидела человеческие ноги, обутые в такие же, как на ее спутнике, резиновые сапоги, потом – свисающие вдоль тела руки, спину в брезентовой куртке и через секунду – голову, которая безвольно свешивалась набок, как обычно бывает у мертвецов. А то, что этот человек был мертв, Гончая поняла прежде, чем увидела торчащий у него из спины железный штырь строительной арматуры – по носкам сапог, которые немного не доставали до земли.
Справа от первого тела обнаружилось второе. Гончая заметила его, когда Шахтер повернул фонарь немного в сторону. Но разглядеть смогла только ноги – одна обутая, другая босая – и кисть левой руки со скрюченными пальцами и содранными ногтями. Все остальное – голова, туловище и другая рука – было погребено в толще земли.
– Я… – начал было Шахтер и замолчал.
Гончая попыталась забрать у него фонарь, но сталкер оттолкнул ее руку, шагнул к завалу и принялся осматривать обрушившийся в туннель земляной пласт. Через некоторое время он поднял с земли совковую лопату, а вслед за ней вытащил из грязи деревянный багор с металлическим наконечником.
– Вот их инструменты, – сказал Шахтер, будто это объясняло случившееся. Он ждал от спутницы какой-нибудь реакции, но не дождался и снова повернулся к телам. – Его же насадили на этот прут, как кусок мяса… а другого воткнули в землю, словно кол. Как такое возможно?
– Никак, – сказала Гончая. – Его никто не втыкал, а другого никто не насаживал. Они сделали это сами.
Сталкер развернулся к ней, ослепив своим фонарем.
– Что ты мелешь?!
– Такое уже случалось, – продолжила Гончая, загородившись ладонью от слепящего света.
– Где?!
– На Полежаевской, где обезумевшие от страха люди убили себя. Мне рассказал об этом очевидец случившегося, тоже сталкер. Он был на поверхности вместе со своими товарищами, и только поэтому он избежал гибели, но потерял жену, которая оставалась на станции.
– Да нет, – Шахтер опустил фонарь и замотал головой. – Не может этого быть. Я не верю!
– Не веришь? – Гончая тоже повысила голос. – Тогда посмотри еще раз! Не на меня, а на тела этих несчастных. Они побежали сюда, хотя знали, что впереди тупик. Неслись сломя голову, побросав инструменты, пока не уперлись в этот завал и один в прыжке не напоролся грудью на арматурный штырь. Но даже гибель напарника не остановила второго. Он принялся рыть землю, причем голыми руками. Обрати внимание на его пальцы. Видишь: он содрал себе ногти. Так и рыл эту нору, пока его не завалило.
Шахтера передернуло.
– Это как же надо испугаться, чтобы настолько обезуметь. Что они, по-твоему, здесь увидели?
– Не увидели – услышали.
– Что услышали?
– Рев подземного чудовища.
– Чего? – Шахтер недоверчиво скривился.
Гончая вздохнула.
– Инфразвук. Мне рассказал о нем один человек, бывший геофизик. Это такие особенные звуки, которые сводят людей с ума.
– Чушь! – убежденно воскликнул сталкер. – Какой еще инфразвук?! Откуда он взялся? Почему только эти двое его слышали?
– Жителям Киевской повезло, что канализационный туннель проходит в стороне от станции, иначе жертв было бы гораздо больше. Пока повезло! – уточнила Гончая, выделив первое слово. – И я бы не утверждала, что только эти двое слышали инфразвук, ведь твои сталкеры тоже пропали.
– Черт! – выругался Шахтер. – Ну, и где, по-твоему, они?
– А куда еще ведет этот туннель? – Гончая указала в противоположную от завала сторону.
Сталкер как-то странно посмотрел на спутницу и нахмурился.
– Много куда. Но там не пройти – решетки… и вообще.
* * *
От висящего в воздухе папиросного дыма у Гончей разболелась голова, а начальник Киевской, коренастый угрюмый мужик, которого Шахтер представил Аркадием Семеновичем, смолил одну самокрутку за другой и, похоже, не собирался останавливаться. Он молча выслушал рассказ о гибели Полежаевской и о подземном чудовище, сводящем людей с ума своим бесшумным ревом, но, похоже, не поверил ни одному слову.
Кроме самого Аркадия Семеновича и Гончей в служебном «кабинете» находился Шахтер, который и привел ее, после того как они кое-как отчистили свою одежду от грязи канализационных нечистот, к начальнику станции. Сталкер пытался спорить с рассказчицей и задавать вопросы, но стоило ему открыть рот, как начстанции повелительным жестом останавливал его. В конце концов, Гончую это разозлило, но она все-таки закончила свой рассказ, да еще добавила:
– Станции грозит беда. У вас уже люди пропадают! А вы этого никак не поймете.
Аркадий Семенович медленно выпустил изо рта дым, зачем-то взглянул на тлеющий кончик папиросы и сказал:
– Никто у нас не пропадает.
– Семеныч, а как же… – вновь начал Шахтер, но тот хлопнул ладонью по столу и повторил:
– Никто у нас не пропадает. Уезжают – да, случается. Когда целыми семьями, когда по отдельности. Несчастные случаи, опять же. Как сегодня – с золотарями. Люди эти случаи пересказывают, много чего от себя добавляют. Так и рождаются слухи, сеющие панику. Поэтому про инфразвук, про Полежаевскую, тем более про монстра, на станции – ни слова. Это ж надо такое выдумать – пожиратель мира. Вы бы еще… – он мельком взглянул на Гончую, но тут же отвел глаза и замолчал.
