Воспользовавшись паузой, Шахтер снова заговорил:
– Семеныч, про… исчезли два человека. Не сопляки какие-нибудь – сталкеры. Ты как хочешь, а я этого так не оставлю. Буду искать, пока не найду.
Гончая пристально взглянула на него: «Где же были твое упорство и настойчивость, когда ты искал мою дочь?»
Глава Киевской закашлялся, разогнал висящий перед лицом дым и снова вставил в рот самокрутку. Если бы входная дверь была открыта, дым наверняка вытягивало бы из кабинета наружу. Но начстанции лично прикрыл ее, да еще и запер на ключ.
– Один будешь искать или с этой? – спросил он, кивнув в сторону сидящей напротив девушки.
– Я, двое моих парней, – начал перечислять Шахтер. – И еще люди найдутся. Ты только разреши.
– Разреши, – передразнил его хозяин кабинета. – Чтобы опять паника поднялась? Только людей успокоили, а ты – по новой!
– Семеныч, ты ведь меня знаешь. Я все равно пойду.
– Что ты заладил: пойду-пойду? Сам же говорил: нет там ничего в этих трубах. Да и перекрыли мы их.
– Нет – значит, ничего не найдем, – заметил сталкер. – А проверить все равно надо.
– Вот этого я и боюсь, – начстанции вздохнул и в ответ на недоуменный взгляд Шахтера пояснил: – А ну как вы там что-нибудь найдете?
Шахтер, переглянувшись с Гончей, поднялся из-за стола, расправил плечи и сказал:
– Что-то я тебя не пойму, Семеныч. Тебе что важнее: видимость сохранить, что на Киевской все в порядке, или разобраться, откуда беда идет?
– Сядь! – хозяин вновь прихлопнул ладонью по столу, и Шахтер, к изумлению Гончей, беспрекословно подчинился. – Дам я тебе людей: четверых караульных из свободной смены. Осмотрите трубы. Но решетки не вскрывать и за заграждения не соваться! Своих я сам предупрежу. Выход ночью, а пока отдыхай.
– Семеныч, каждый час на счету, – попытался возразить Шахтер, но только разозлил своего собеседника.
Начстанции опять ударил по столу, на этот раз уже кулаком.
– Что ты со мной все время споришь?! Пойдете после отбоя, чтоб вас никто из посторонних не видел! Все, вопрос закрыт!
Выйдя от главы станции вслед за Шахтером, Гончая столкнулась в прихожей с молодой женщиной, примерно своего возраста. Та поманила ее в сторону и сказала, понизив голос:
– Ты не думай про Аркадия плохо. Он хороший, и за людей беспокоится. Просто не хочет, чтобы те боялись.
Гончая окинула незнакомку цепким оценивающим взглядом.
– Чтобы не бояться, надо не закрывать глаза при встрече с опасностью, а бороться с ней. Так своему Аркадию и передай.
Лицо женщины вспыхнуло от обиды, и Гончая подумала, что в случае реальной угрозы та вполне способна заслонить Аркадия Семеновича собой. «Ишь, как глазенки-то заблестели!»
– Кто ты такая, чтобы судить о других?! Что ты вообще понимаешь?
– Я мать, у которой силой отняли дочь и которая хочет ее вернуть, – ответила Гончая, глядя в глаза собеседницы.
Если бы она на миг отвела взгляд или просто моргнула, то не заметила бы, как дрогнули ресницы незнакомки. Но Гончая разглядела этот непроизвольный жест.
– Что ты знаешь о моей дочери?
– Ничего.
Незнакомка попыталась отвернуться, но Гончая пресекла эту попытку, схватив женщину за волосы.
– Отвечай!
– Катерина! Что здесь происходит?! – за спиной у Гончей возник начальник станции, привлеченный шумом в своей прихожей.
– Стой, где стоишь! – приказала ему охотница за головами, подкрепив слова направленным в лицо пистолетом, и снова повернулась к Катерине. – Что тебе известно о моей дочери?
Женщина бросила взгляд на Аркадия Семеновича. Гончая прикинула, что если всадить пулю в стену возле головы начальника станции, это наверняка развяжет язык его заботливой женушке. Но стрелять не пришлось, та заговорила сама.
– Я только слышала, как Шахтер рассказывал про поиски пропавшей девочки. Он по канализационной трубе прошел с вокзала прямо к нам на станцию. Аркадий Семенович после этого велел по всей трубе решетки поставить. А девочку… так и не нашли.
Гончая заставила себя разжать пальцы и выпустить волосы Катерины. Потом опустила руку с пистолетом. «Не нашли. Конечно, не нашли, потому что не искали! Не поисками они занимались, а установкой решеток, отгораживающих вокзальные подвалы от линии метро».
Она повернулась к главе станции, который все еще стоял на пороге своего служебного кабинета.
– Моя дочь… Она же маленькая. Ей всего шесть лет… Ее можно было найти, помочь… Но вы этого не сделали!
В глазах ее стояли слезы.
– Как?! Как помочь?! – тот тоже сорвался на крик. – Думаешь, твоя дочь – единственный ребенок, который у нас пропал?!
Гончая опешила. Несколько секунд она и начальник станции глядели друг на друга.
– Что?
– Что слышала! – оборвал ее глава Киевской. – Четвертый случай уже, если все сосчитать. Два пацана и девчонка семилетняя, вроде твоей. Искали их, а следов никаких. Даже пятен крови нет, вообще ничего. И дозорные ничего не видели. Вот так.
Он замолчал и, опустив голову, уставился в пол. Катерина тут же оказалась рядом, обняла мужа за плечи и зашептала ему в ухо:
– Не надо, Аркаша. Не кори себя. Все образуется, вот увидишь. Все будет хорошо.
Гончая вздохнула. Ей не верилось, что на Киевской все будет хорошо. А врать она не хотела, поэтому молча вышла за дверь.
* * *
Из четырех свободных от службы караульных, выбранных киевским главой для обследования канализационной системы, пришли только трое. Вместо четвертого прибежала сердитая запыхавшаяся женщина.
– Не пойдет мой никуда. Болеет он. Даже встать не может. Живот у него прихватило. – набросилась она на Шахтера, будто это он был виноват в болезни ее мужа.
– Понос, что ли? – усмехнулся сталкер. Двое его товарищей с Филевской линии тоже обменялись улыбками.
– А хоть бы и так! – заявила женщина и агрессивно уперла руки в бока. – Говорю же: живот прихватило.
– Да сдрейфил он. Не ясно, что ли? – сказал один из явившихся по вызову караульных.
– Ой! Вы поглядите на него, какой смелый! – пошла в наступление сердитая тетка. – У самого ни семьи, ни кола, ни двора, вот и хорохорится! А если моего мужика в тех подвалах сожрут, как остальных, ты, что ли, обо мне заботиться будешь?
– Очень надо – о тебе заботиться, – пробурчал боец и отвернулся.
– Цыц, Малахова! – прикрикнул на женщину молчавший до этого начальник станции. – Нечего попусту панику поднимать! Возвращайся к своему мужу, если он у тебя такой квелый.
Тетка бросила на него быстрый взгляд и, не сказав больше ни слова, тут же исчезла.
