Малочисленные, быстро изнашивавшиеся корабельные катера для противодействия таким операциям были мало пригодны. После отражения атаки 5 брандеров на "Ретвизан" 11 февраля (катера из-за сильного огня броненосца в море не высылались) продолжались каждую ночь дежурства в сторожевой цепи. Во вторую закупорочную японскую операцию 14 марта с участием четырех брандеров катера занимали позицию около специально затопленного на рейде парохода "Харбин".
Из дежуривших в эту ночь двух паровых катеров выйти в атаку успел только катер с броненосца "Победа" под командованием мичмана И. И. Ренгартена. С расстояния около 30 м он выпустил метательную мину в пароход, попавший в луч берегового прожектора. Но минавошла в струю винта парохода и взорвалась, не причинив ему вреда. Последующая интенсивная стрельба береговых батарей заставила катера отойти, чтобы не попасть под огонь.
В третью самую упорную и особенно тщательно подготовленную закупорочную операцию в ночь с 19 на 20 апреля японцы отправили 12 пароходов. Их офицеры были ознакомлены с подходами к рейду во время ночной рекогносцировки 15 апреля. Но и эта операция с участием пришедших на рейд 8 пароходов была сорвана. Катерам и на этот раз сильно мешал мало организованный огонь береговой артиллерии.
Катер с "Победы" (прапорщик Добржанский) выпустил мину по первому пароходу, прорвавшему бон. Уже подорвавшийся перед этим на мине заграждения, пароход быстро затонул. Катер с "Пересвета" (мичман Беклемишев) взорвал другой брандер и, развернувшись кормой, открыл огонь из 37-мм пушки по пытавшимся уйти на шлюпке японцам. Катер с "Ретвизана" (мичман Н. Алексеев) первым отвалил от борта дежурной канонерской лодки "Гиляк", выстрелил по встретившемуся пароходу с расстояния около 90 м, но из-за осечки мина из аппарата полностью не вышла. В течение всего боя катер действовал, имея застрявшую в аппарате мину, и лишь под утро приткнулся к берегу. Только тогда минер Толстов, погрузившись по горло в ледяную воду, извлек из мины ударник.
Широкие возможности применения катеров в условиях начавшейся тесной блокады Порт-Артура тотчас же оценили и японцы. Как свидетельствовали их источники, уже в мае на броненосцах была доставлена из Японии целая флотилия катеров.
Базируясь на отданный им русскими "флотоводцами" порт Дальний (33 мили от Порт-Артура), катера внесли немалый вклад в поддержание в течение всей войны действенной блокады осажденных крепости и флота. Вместе с миноносцами они держали в постоянном напряжении силы охраны рейда, выявляли безопасные подходы к нему, систему береговых батарей и прожекторных установок, не стеснялись затевать перестрелки с береговыми постами и пикетами и, что самое страшное, чуть ли не каждую ночь засоряли рейд минами.
Эти мины поддерживали крайне угнетенное состояние слабонервного и в то же время "упорного", по отзывам участников событий, командующего эскадрой В. К. Витгефта. На все понуждения со стороны наместника Е. И. Алексеева к активным действиям и к прорыву флота во Владивосток этот назначенный тем же наместником "флотоводец" отвечал паническими донесениями о новых, каждый день вытраливаемых на рейде минах. В действительности, по сведениям за май-июль 1904 г… в день обычно вытраливали от 1 до 6 мин, и только четыре дня (25 и 30 мая, 3 и 29 июня) в тралы попало от 10 до 13 мин.
Фатальную неготовность флота к борьбе с минной опасностью командующий эскадрой пытался преодолеть экстраординарными мерами по созданию мощных, соответствующих значимости обстановки, сил траления. Прибывший в Порт-Артур перед самым началом блокады мощный ремонтный отряд Балтийского завода, как и располагавшие известными средствами портовые службы, без сомнения, могли бы пополнить силы траления восстановлением подорвавшихся грунтоотвозных шаланд и в изобилии торчавших по отмелям рейда полузатопленных японских брандеров. И такие проекты при С. О. Макарове даже начали осуществлять.
Но В. К. Витгефт, чья воля к победе была подавлена и парализована, ни на чьи проекты и инициативы не соглашался. Тралили только с помощью тех средств, что были в готовности под рукой: портовыми баркасами, грузоотвозными шаландами, миноносцами и корабельными катерами.
Буксируемый контактный трал, который в 1898 г. разработал лейтенант К. Ф. Шульц (по горькой иронии судьбы он погиб 31 марта 1904 г. на броненосце "Петропавловск" в результате невнимания к тралению, допущенному в тот роковой день), оказался весьма действенным и удобным средством борьбы с минами. Для паровых катеров применяли облегченные тралы. Катера приходилось сберегать для траления и по этой причине ихвыходы за пределы рейда приходилось ограничивать.
Одну из таких, как говорили на миноносцах, ночных "авантюр" 13 июля 1904 г. совершил катер с броненосца "Победа" под командованием мичмана И. И. Ренгартена. Катер имел на вооружении носовой трубчатый аппарат с двумя к нему минами Уайтхеда, кормовой аппарат для метательной мины и две 37-мм пушки. Добровольцами в диверсию протпп японцев вызвались 9 матросов и прапорщик флота Дейчман.
Но даже и здесь пришлось столкнуться, причем в самом материальном виде, с последствиями безголовости предвоенного командования крепостным районом. Он считался настолько "секретным", что ни система наблюдательных постов, ни условия прибрежного плавания флоту известны не были. Ему и пришлось за эту военную тупость расплачиваться. Для катера мичмана Ренгартена дело обошлось двумя счастливо кончившимися неожиданными встречами с усеивавшими прибрежье огромными камнями.
Откровением было и обнаруженное катером простейшее, но весьма действенное устройство наружного кольца японской блокады — из цепи шампунек с посаженными на них китайцами. Истошными воплями среди ночи они и дали знать сторожевому японскому миноносцу о приближении русского катера. Шпионов успели взять на борт и запрятать в трюм, а от миноносца ушли, бросив ему "на съедение" захваченную было шампуньку.
Безрезультатным оказался и поход к Дальнему, совершенный ранее, 31 мая, минным катером под командованием мичмана Ломана. Характерно, что при возвращении катера к своим миноносцам, стоявшим в бухте Тахэ, его ночной подход ими замечен не был. Но мер по усилению бдительности и созданию сторожевой цепи из шлюпок или катеров (наверное, опять из-за их нехватки) принято не было. Уходя на дежурство в бухту Тахэ, миноносцы и в дальнейшем позволяли себе стоять у берега на якорях. В конце концов стоянка трех миноносцев была замечена японцами, и в ночь на 11 июля подверглась атаке прокравшихся со стороны берега японских минных катеров.
Им окрестности бухты оказались более знакомы, чем "владевшему" Квантуном русскому флоту. С моря диверсию катеров прикрывали и отвлекали на себя два вспомогательных судна и отряд миноносцев. Две торпеды выпустил катер с броненосца "Микаса", одну-катер с броненосца "Фудзи". Из этих торпед одна взорвалась у борта миноносца "Лейтенант Бураков" (против машинного отделения), одна-у миноносца "Боевой" (против кочегарного отделения). Брешь раскрыла борт до палубы, но благодаря надежным переборкам (испытанным по новым правилам), "Боевой" выдержал взрыв и был приведен в Порт-Артур. "Бураков" наутро переломился.
Порт-Артур. Миноносцы в доке.
