Возле гавани за узким перешейком лежит озеро, в котором болгарское правительство предполагает построить военный порт, прорезав в перешейке ворота со шлюзом. За гаванью — город, он быстро растет как единственный экспорт для богатой земледельческой страны, вывозившей пшеницу, виноград, лес, овощи в азиатскую Турцию и Грецию. За Варной начинаются отроги Балканских гор, и здесь уже видны у берега скалистые обрывы и вперемешку балки. На живописном высоком мысе висит у самого берега окруженный роскошной зеленью летний дворец принца Фердинанда «Евкеиноград». Он там обыкновенно проводит лето. Но несколько дней назад он уехал с семьей в Софию и прислал за мною министерский поезд, пригласив меня в Софию. Другой поезд был назначен для наших офицеров и боцманов, чтобы доставить им возможность проехать в Плевну, где российская армия в 1877 году положила сотни тысяч людей. Там в честь павших русских героев недавно был открыт храм-памятник. На открытие его ездили в Болгарию В. К. Владимир Александрович, и с этого времени возобновились с Фердинандом дружественные отношения.
20 июля я с флаг-капитаном и прикомандированным ко мне лейтенантом болгарского флота уехал в Софию. Дорога шла по зеленым полям, меж болгарских хуторов, окруженных садами; жирные снопы снятой пшеницы были уже собраны в высокие скирды. От засухи и солнца почти каждое поле было густо обсажено тенистыми липами, а то и целыми рощами слив. В рощах очень часто виднелись колодцы. Повсюду был виден достаток, крестьянское культурное хозяйство и сытость «братушек». Но по пути попадались иногда и турецкие селения, они казались запущенными, грязными, с засохшими деревьями. Вдали тянулся Балканский хребет. На редких вершинах его были видны белые снежные шапки, хотя июльское солнце палило жестоко.
В полдень были в Плевне; на станции была собрана депутация офицеров местного гарнизона во главе с комендантом; стоял почетный караул со знаменем и оркестром, игравшим русский гимн. В Плевне ожидали поезд с офицерами, полагая, что я еду вместе с ними для посещения Плевны. На вокзале был приготовлен завтрак. Комендант приветствовал; я ему ответил и отдал честь знамени и караулу. Но на приглашение завтракать объяснил, что спешу в Софию к принцу, а офицеры прибудут следующим поездом. Вечерело, когда мы свернули на юг, проходя в обрывах, прорезывающих хребет, направляясь в Софию. Здесь в живописных горах было несколько тоннелей.
В Софии на вокзале нас встретил российский посланник г. Сементковский-Курилло и повез к себе. Его семья нас ожидала в столовой за ужином, и мы ночевали в посольстве, а на утро посланник повез меня с визитами к столичным властям. Делая визиты, я объехал весь город. На улицах чисто, мостовая — плитняк и много новых красивых домов; часто сады, каштановые аллеи и вообще много зелени. В центре, на площади, конный памятник Александру II, возле — монументальное новое здание Народного Собрания. В 7 ч вечера, одев парадный мундир и все ордена, я отправился к принцу. Он принял меня в русском мундире с Андреевской лентой. Принц числился генералом русской армии и был шефом Минского полка, и имел орден Андрея Первозванного. Сидя со мной в своем кабинете, он выразил удовольствие, что Черноморский флот посетил болгарские порты, и сожаление, что не мог быть у меня на эскадре, так как государственные дела вызвали его неожиданно в столицу. Расспрашивал долго о состоянии нашего флота. Говорил об оборудовании Варненского порта на его собственный счет и о недостатке средств на постройку флота. С французского языка он перешел на русский, но это был испорченный болгарский; на нем он говорит хорошо, но с немецким акцентом. Говорил он о новом храме и о дружбе своей с В. К. Владимиром и его женой Марией Павловной (из Мекленбург-Шверинского дома, ее имя Элеонора, мать Великого Князя Кирилла Владимировича). Прощаясь, он сказал, что увидит меня сейчас за обедом.
В большом зале дворца собрались приглашенные к обеду. Были все министры с премьером Малиновым во главе, гофмейстер двора и две придворные дамы; из морских чинов, кроме меня и флаг-капитана, были два болгарских офицера: капитан 1 ранга, заменявший морского министра (за неимением флота в Болгарии нет морского министра), и мой attache.
Из внутренних покоев принц вышел под руку с принцессой, за ними шли два сына: наследник Борис — крестник Императора Николая, и младший Кирилл.
Сделав гостям общий поклон, принц представил меня принцессе, а потом двинулся с нею в паре вокруг зала, за ними все гости «в кильватер» попарно. Сделав три тура, эта процессия перешла в соседний столовый зал. В большой столовой, освещенной электрическими люстрами, был богато сервирован стол со старинной бронзою, севрским фарфором и цветами. Этикет придворный — за каждым стулом стоял валет в ливрее с гербами принца Кобургского. В центре стола друг против друга сели принц и принцесса, по обе стороны хозяйки сидели русский посланник и я, слева от меня сидел премьер-министр Малинов. По обе стороны принца — мой флаг-капитан и военный министр — старый генерал Марков.
В разговоре со мною принцесса вспоминала свою службу старшей сестрой на санитарном поезде в японскую войну (Санитарный поезд имени В. К. Марии Павловны — ее кузины. Поезд отвозил раненых русских воинов из Манджурии в центральную Россию.) и перешла на русский язык, который изучила за два года службы. Принцесса — старая женщина, но вышла замуж недавно за вдового принца, ему сосватала свою кузину В. К. Мария Павловна. Сыновья принца — от первой жены — принцессы Орлеанского дома. Принц породнен с австрийским, германским и старым французским дворами.
Обед отличался тонкими блюдами и хорошими винами, старый рейнвейн наливался в венецианские бокалы. Но сам принц пил минеральную воду (принц — большой гурман в молодости — теперь тянул одну ногу, страдая подагрою). Принц поднял бокал за Царя Николая и русский флот. Наш посланник ответил: «За принца, принцессу и болгарскую армию». Потом принц по-русски обратился ко мне: «За ваше здоровье». За обедом на хорах играл военный оркестр. После обеда курили в зимнем саду, там подавали кофе и фрукты. Принцесса курила с нами, приобретя эту привычку на санитарном поезде. Она очень проста и приветлива, но весьма некрасива. После принц вызвал меня в тронный зал и вручил мне Болгарский орден 1-й степени (звезда и крест на желто-черной ленте через плечо) «За военна заслуга». Часов в 11 разносили гостям соду-виски и подавали чай. Затем хозяева простились и ушли в свои внутренние покои.
Следующий день я объезжал с визитами всю русскую колонию — членов посольства и русских военных агентов. Вернувшись на эскадру, я получил приглашение от офицеров Варненской бригады на обед, даваемый офицерам эскадры в ответ на прием, сделанный адмиралом Сарнавским в мое отсутствие. 100 офицеров, наших и болгарских, собрались в манеже, украшенном зеленью и флагами обеих наций. Много было дружественных речей и тостов, пили изрядно сногсшибательной болгарской «сливницы» — крепкой болгарской водки из слив, от которой потом с непривычки болела голова. От полдня обед этот затянулся до 5 ч вечера. Нашим командам город также давал обед после посещения Плевны.
24 июля, утром, я выслал в море крейсерский отряд и дал ему тактическую задачу — отыскать меня с эскадрой в море, причем ни время моего ухода из Варны, ни направление (я должен был идти будто в Севастополь) эскадры ему неизвестны. Когда совершенно стемнело, я вышел с эскадрой на север, как бы направляясь в Одессу. Утром до полудня на аппаратах радио стали получаться сигналы; было очевидно, что где-то недалеко ищут меня миноносцы, и возможно, теперь они меня видят, но нам их не видно. Малая высота корпуса миноносцев и бездымный уголь — кардиф дают возможность им легко скрываться. Наоборот, высокий рангоут и дымовые трубы броненосцев видны издали. Часа через два я был окружен всеми восемью миноносцами. Я благодарил их сигналом, и все вместе пошли в Севастополь. За успешную находку миноносная команда была спущена не в очередь на берег.
