По морской волне холодной
Под осенний ветра стон
Мчится стройною колонной
Наш лихой дивизион.
На переднем "Добровольце"
Флаг начальника висит,
Втулки хлябают и кольца,
И в подшипниках стучит.
А вторым во все походы
"Москвитянин" вслед идет,
Налезает на отводы
И вертушку лага рвет.
А за ним с фигурой барской
На полкабельтова вслед
Мчится наш "Эмир Бухарский"
"Добровольца " друг-со сед.
А потом уж вслед за "Финном"
Зарываются вдали
И несутся в строе длинном
Второй группы корабли.
Снизу море, сверху небо,
по волнам летят орлы,
И подумывают, где бы
Щелочить свои котлы.
Нам сказал начальник строгий:
Все вы ленитесь служить,
Отправляйтесь в бухту Лео,
Там научитесь ходить.
Будьте больше осторожней,
Там камней и мелей ряд,
Оставляйте их в сторонке,
Чтоб не стать на них подряд.
Тут подняли сигнал "Буки",
Означающий поход,
Подтяните выше брюки
И давайте полный ход.
До назначенного места
Убоялись мы зело,
И порывами зюйд-веста
Нас в Виндаву занесло.
А потом, забыв про мели,
Мы, молитву сотворя,
В бухту Лео прилетели
И отдали якоря.
Поработали немало,
Водрузили створный знак,
Но, проверивши, узнали,
Что цена ему пятак.
Возвратясь потом в Либаву,
Встретил нас начальник так:
– Получите за работу
От меня масонский знак.
Народная песня.
Опубликовало в книге СП. Лукашевича "Записки сумасшедшего матроса", Петроград, 1918 г.
Пролог
Рутина как некое хорошо запрограммированное и основанное на стойких и глубоких традициях состояние – не всегда плохо. Всеми уважаемый английский консерватизм – это рутина, рожденная опытом кровавых революций и упорным взращиванием культуры среди населения. Рутинные приемы работы мастеров-профессионалов, рутинные уставы корабельных вахт, работы транспорта, рутина последовательных циклов проектирования и опытной проверки всех видов инженерных сооружений – также явления очевидно полезные. Они гарантируют точность и порядок, качество и надежность.
Рутина страшна для дела в тех случаях, когда из него уходит мысль, когда она превращается в бессмысленную обрядность. Именно эта рутина своей железной хваткой сковала умы русской власти при заказах миноносцев класса '"Доброволец”. Без осознания всеподавляющей власти рутины невозможно понять ни историю создания этих кораблей, ни их дальнейшую судьбу. В этой борьбе с организованной рутиной был утрачен и тот огромный положительный опыт, который был накоплен за предшествовавшее 20-летие миноносного судостроения. Попытки оперативного решения вопросов наталкивались на стойкость и непреодолимость рутины прежних структур управления. Все протекало в худших традициях прошлого: заниженные требования к проектным характеристикам, непомерно долгие споры экспертизы, нежелание предоставить творческую свободу наблюдавшим, несогласованность и мелочность требований, их частые изменения.
Необъяснима и другая аномалия. Если люди были убеждены, что корабли, явно к войне не поспевая, строятся фактически для будущего флота, то как же им было не подумать над тем, что негоже предусматривать для них характеристики, отстающие от требований современности. Была ли в этом какая-то особая необозримая интрига – документы об этом не говорят. Если корабли строились все же для участия в войне, то медлительность, проявленная при рассмотрении проектов, становится особенно непонятной.
Заказ "добровольцев” и их последующие судьбы дают множество поучительных примеров. Особый колорит всем этим поискам придает осуществление проектов руками немецких фирм с их дотошной пунктуальностью, огромным контрактным опытом и особым германским патриотизмом. В сравнении с Россией, промышленно и социально более развитая Германия была менее подвержена действию иссушающей творчество рутине бюрократизма. Исключительное разнообразие, множественность и свободное развитие германских технических школ, мощное промышленное развитие, давние традиции деловой и торговой активности, исторически сложившиеся наклонности к точным наукам обусловили исключительно высокое качество немецких проектов.
Первая мировая война показала, что из всех стран мира немецкие корабли обнаружили наиболее высокие свойства живучести и боеспособности. Но российская рутина не позволяла в полной мере воспользоваться этими плодами немецкого гения. Немцы умели искусно уклоняться от тех решений, которые заказчик по тем или иным причинам не умел, не мог или не хотел предусмотреть в заказанном им проекте.
Не были они расположены и делиться с русскими проектами, которые они осуществляли для собственного флота. И с немалым внутренним удовлетворением они, строго следуя выданным им заданиям, строили для России корабли, явно уступавшие по своим характеристикам, в данном случае миноносцам и подводным лодкам, строившимся рядом для своего флота. Немецкие заводы успешно применили весь выработанный практикой набор уловок, с помощью которых создавались неопределенные выражения, невнятные формулировки и просто пропуски, которые затем проливались золотым дождем сверхконтрактных платежей.
Кроме того, все дополнительные сверхконтрактные требования приходилось заново оплачивать. Нередко, отбиваясь от дополнительных требований заказчика, фирмы позволяли себе амбициозно заявлять, что подобные требования неисполнимы, так как они не предусматривались тем вариантом проекта, который предъявлен заказчику еще до подписания контракта. Точно так же, еще в пору заказов первых миноносцев, немецкие инженеры могли заявить, что подобное предложение не одобряют "наши немецкие офицеры”. Единственное, с чем фирма "Германия” не посмела спорить, это с добавлением в состав вооружения двух 75-мм пушек. Здесь немцы, видимо, сами не могли не осознавать, сколь смехотворно было предложенное ими вначале вооружение из четырех 57-мм пушек. С таким вооружением пришлось согласиться и контрагентам Особого комитета.
Все названные здесь приемы заводской рутины сохранились, как это всем известно, до наших дней. Но на них и сегодня в своей контрактной практике продолжают ”ловиться” государственные чиновники и частные предприниматели. История "добровольцев” дает тому немало уроков.
