“Флоридой”. Теоретически, торпедных атак следовало ожидать в основном в темное время суток; поэтому оптимальному размещению прожекторов на новых кораблях уделили не меньше внимания, чем самой противоминной батарее.
Как уже упоминалось, многие на Ньюпортской конференции отстаивали идею размещения противоминной артиллерии без защиты, на надстройках или на крышах башен, по опыту британского флота. Там эти орудия будут лучше защищены от заливания и забрызгивания, и ими будет удобно управлять. Но, с другой стороны, британский флот применял в качестве противоминного калибра 102-мм орудия, в то время как американцы предпочитали значительно более мощные и тяжелые 127-мм 51-калиберные. Кроме размещения самих орудий, возникли бы сложности и с размещением и подачей боезапаса. Проблема осложнялась желанием найти такое расположение орудий противоминной батареи, чтобы во время дневного артиллерийского боя сохранить их как можно больше для ночного боя, когда массированные атаки миноносцев, особенно на поврежденные корабли, считались наиболее вероятными. Правоту подобных концепций подтверждал, в частности, опыт русско-японской войны. Было понятно, что казематная броня, не будучи в состоянии остановить тяжелый бронебойный снаряд, может вызвать его разрыв непосредственно в помещении батареи. При неблагоприятных обстоятельствах таким образом могут быть выведены из строя все 10 орудий казематов обоих бортов, расположенные довольно плотно. Районы расположения противоминных орудий в небронированных оконечностях бронебойный снаряд мог пройти без взрыва. С другой стороны, фугасные снаряды, любых калибров (даже легких пушек миноносцев!), поражая эти оконечности, вполне могли выбить из строя и эту часть противоминной артиллерии.
Не придя к единому мнению, разработчики Проекта 601 избрали в итоге средний путь. На корабле размещалось 22 орудия 127-мм/51, из которых 10 располагалось в бронированном каземате в средней части корабля. Каземат был необходим к тому же и как часть системы прикрытия дымоходов. Шесть орудий располагались в корпусе, но без броневой защиты, и еще 6 – вообще полностью открытыми.
Понятно, что такие половинчатые решения отнюдь не положили конец спорам. В попытках разрешить противоречия предлагалось множество идей, и некоторые были весьма экзотическими. Так, предлагалось смонтировать для противоминных орудий площадки по бортам возвышенных башен – вроде тех, на которых иногда устанавливаются салютные пушки. Это предложение было довольно близко к идее орудий на крышах башен, некоторое время рассматривалось, но к ноябрю 1908 года было окончательно отвергнуто из-за того, что при таком расположении орудия могли поворачиваться на значительные углы только вместе с башнями ГК (!), и подача боезапаса к ним была бы очень медленной.
Большие надежды возлагались и на пассивную оборону – то есть систему конструктивной противоторпедной защиты. К этому моменту основной принцип ее построения уже устоялся – мощные угольные ямы вдоль бортов, отделенные от внешнего борта дополнительным пустым промежутком.
На линкоре 1910 г. к этой системе добавилось дополнительное подводное бронирование. Вызвано это было ажиотажем, создавшимся из-за появления нового оружия – торпеды со “стреляющей” боевой частью. Идея принадлежала лейтенант-коммандеру флота США К. Дэвису и была высказана в августе 1907 года. Боевое сарядное отделение торпеды должно выстреливать мощный фугасный снаряд в пробоину, образованную непосредственно при ударе торпеды в борт. По идее, все существующие корабли оказывались бы беззащитными против такого оружия, т.к. считалось, что при попадании в воду снаряды быстро теряют кинетическую энергию, поэтому в подводной части бронирование не устанавливалось или было крайне слабым.
Для проведения испытаний Дэвис построил два опытных образца, “скрестив” обычные торпеды с обрезанными стволами 203-мм пушек. Первые испытания, проведенные в январе 1908 г. на мониторе “Флорида”, вроде бы выглядели впечатляюще. В апреле 1909 года противоторпедная переборка толщиной 38 мм была с легкостью пробита такими снарядами, даже под углом 45°. Однако шеф Бюро вооружения был настроен скептически. По его мнению, в реальной обстановке, пройдя переборки и толстый слой угля, снаряд (или его осколки) будут иметь не большую разрушительную силу, чем стандартный заряд американской 533-мм торпеды, который составлял тогда 91 кг обычного орудийного пороха. В то же время обычный механизм поражения торпедным взрывом (внешний взрыв плюс гидравлический удар) был гораздо более действенным.
Более обстоятельные испытания через несколько лет подтвердили его правоту – мало того, мощное бронирование подводной части оказалось даже вредным, т.к. тяжелые броневые листы все равно раскалывались, но при этом еще и образовывали тяжелые осколки, с большой скоростью влетавшие внутрь через пробоину. Поэтому при модернизации линкоров в 20-х годах старались изготовить устанавливавшиеся були из как можно более тонкого металла.
Однако определенное влияние на готовящиеся проекты эта идея оказала. Бюро по конструированию и ремонту ввело во все три варианта проекта 38-мм переборку из стали STS. Эта переборка простиралась в длину от носового торпедного отсека до кормового барбета, а по высоте – от второго дна до броневой палубы. Заодно эта переборка должна была играть роль фильтрационной – против последствий “обычных” торпедных взрывов. Это был первый случай появления фильтрационной переборки в американской практике – некоторые зарубежные проекты уже имели такую защиту.
Русско-японская война показала еще одну опасность – сильное задымление внутренних помещений, возникавшее при разрушении дымоходов. Задымление приводило к потерям личного состава, нарушению связи между боевыми постами, затрудняло борьбу за живучесть. Для парирования этой угрозы предлагалось несколько путей, но главным камнем преткновения были весовые ограничения. С 1904 г. для защиты дымоходов обязательно применялась противоосколочная защита. На проекте 1908 г. защита была “разнесенной”, и бронебойные снаряды должны были разрываться при попадании в броню верхнего каземата, а их осколки улавливались продольными броневыми переборками позади орудий противоминной батареи. Те же переборки должны задерживать осколки снарядов, попавших сверху в палубу при навесном огне или в носовую и кормовую часть противоминной батареи при бое на острых курсовых углах.
В теории считается, что броня корабля должна обеспечивать защиту от орудий его же главного калибра – в этом случае проект является сбалансированным по критерию “нападение-защита”. Разработчики считали, что 280-мм и 229-мм броня проекта 601 является достаточной защитой от огня 305-мм орудий на ожидаемых боевых дистанциях, поэтому на момент разработки “Вайоминг” действительно был вполне гармоничным и сбалансированным проектом и к тому же одним из сильнейших в мире. Обращалось внимание, что главное вооружение этих кораблей будет численно соответствовать вооружению проектировавшегося русского линкора “Гангут”, а также дредноутов “Rivadavia” и “Moreno”, строившихся в США для аргентинского флота. Как в то время, так и позже в специальных изданиях часто проводилось сравнение этих кораблей.
Интересно, что все эти линкоры оказались в своих флотах долгожителями, пережив многочисленные модернизации и две мировые войны. Но если в отношении советских и аргентинских линкоров это можно объяснить их особым статусом в составах своих флотов и отсутствием замены, то в отношении “Арканзасов”, при наличии во флоте США двух десятков более новых линкоров, это явно указывает на высокий уровень проектирования и отличное качество постройки корабля.
