Между тем Квентин, их официант, подкатил столик, на котором стояли две тарелки, высокая деревянная мельница с перцем и большое деревянное блюдо.
— Перемешать салат, мистер Ремсбах?
— Да. Но я сам себе положу. — И он снова раздраженно усмехнулся.
Эми воспользовалась паузой и быстро спросила:
— А вы не могли бы рассказать, что навело вас на мысль восстановить это место в первоначальном виде?
— Карикатуры в газетах, — ответил Ремсбах. — Они-то и заставили меня задуматься. Уже лет тридцать я вижу эти картинки и слышу шутки про Нормана Бейтса и его мать. Здешние жители, похоже, помнят его, так же как помнят ту женщину на востоке страны, Лиззи Борден, или как там ее звали.
[27]
И я сказал себе, что если у меня есть возможность приобрести имущество, которое все эти годы было собственностью штата, то, может, стоит это сделать. Назову его, скажем, Домом Убийцы Бейтса, дам рекламу, а там посмотрим.
Квентин молча обслуживал Эми — жестом предложил ей воспользоваться мельницей с перцем, получил отказ и укатил столик, и все это ни единым словом не прерывая монолог Ремсбаха.
Но Эми позволила себе прервать его:
— Вы сказали что-то насчет советов, которые дал вам ваш адвокат.
Ремсбах кивнул.
— Да. Это ему пришла в голову мысль продавать сувениры — ключи от номеров, пепельницы и прочие вещи, которые обычно тащат из мотелей. Он даже говорил о полотенцах и занавесках для душа, но я сказал ему: «Погоди, давай сначала посмотрим, как пойдут дела». Но я клюнул на его предложение напечатать открытки, а потом он захотел издать нечто вроде буклета с портретами Нормана и старушки и попросить кого-нибудь, Хэнка Гиббза например, написать небольшой текст.
— Вернемся к реконструкции дома, — сказала Эми. — Насколько трудно было воссоздать обстановку?
— Это было не трудно. — Ремсбах поставил на стол пустой стакан, и в нем звякнули кусочки льда. — Питкин напомнил мне, что лет семь-восемь назад собирались ставить фильм. Компания называется, кажется, «Коронет пикчерз». Его так и не сняли из-за того, что произошло, и студию продали со всем имуществом. Но Питкин вспомнил, что к тому времени, когда случились все эти неприятности, съемки уже начались, стало быть, у них имелись реквизит и мебель. Он связался с кем-то и выяснил, что все это барахло пылится на складе, вместе с декорациями или как это у них называется. Питкин договорился, и все это доставили прямо сюда. С манекенами было потруднее.
— Их ведь привезли не из студии? — спросила Эми.
— Нет. — Ремсбах недовольно посмотрел на услужливого официанта, снова подкатившего столик, на этот раз с основными блюдами. — Слушай, ты забыл мою выпивку!
— Нет, сэр.
Квентин поднял высокий стакан из укромного места между двумя куполообразными крышками, которыми были накрыты тарелки, и, обхватив его красными пальцами, поставил перед Ремсбахом.
Ремсбах сделал быстрый глоток, и беседа возобновилась.
— Манекены — тоже заслуга Чарли Питкина. Он заказал их в Лос-Анджелесе, где их делают для кино. — Он отклонился в сторону, давая Квентину возможность поставить на стол тарелку, после чего снова потянулся к стакану. — Эти чертовы штуковины стоят жутко дорого, но, как говорит Чарли, с ними совсем другое дело. — Еще глоток. — Совсем другое дело.
Он отставил стакан и взял в руку нож. Как Эми и ожидала, во время еды Отто Ремсбах выказывал скорее энергию, чем хорошие манеры. Она отвела от него взгляд и занялась форелью. По-видимому, здешнее столовое серебро не включало в себя ножи для рыбы; но форель оказалась замечательной.
Подняв глаза, она увидела, что ее сотрапезник поманил Квентина, который проходил мимо их столика на кухню. Очевидно, Ремсбах уже расправился с половиной стейка, и теперь ему требовалось залить ее новой порцией виски.
— Надо признаться, тот, кто их сделал, отлично справился со своей работой. — Ремсбах кивнул, потом прожевал и проглотил кусок мяса. — При правильном освещении их не отличить от живых людей. А на мать… я имею в виду, на старую миссис Бейтс — вообще жутко смотреть.
— Я слышала об этом, — сказала Эми. — Мне бы хотелось на нее взглянуть.
Ремсбах недовольно посмотрел на нее.
— Кто ее выкрал — вот что хотелось бы знать мне, черт побери.
— Еще одна загадка, не так ли? — сказала Эми. — Я надеялась, что у вас есть какие-то соображения на этот счет.
Отто Ремсбах разжевал кусок стейка, обдумывая вопрос.
— Соображения-то у меня есть. Может, это преподобный Арчер. Не думаю, что он сам это сделал, но он мог привлечь кого-то. Все его чертовы прихожане настроены против меня. Эти ослы не понимают, что мой проект означает приток денег в город. — Он сделал продолжительную паузу, прежде чем снова припасть к своему стакану. После того как он сделал глоток, выражение недовольства исчезло с его лица. — Я вам вот что скажу. Когда мы начнем, их отношение изменится. Чарли говорит, что, как только ему удастся получить все необходимые разрешения, мы откроем парковку и установим пару павильонов с закуской и прохладительными напитками. У него есть безумная идея — начать продавать особый сорт гамбургеров с кетчупом — с начинкой из кислой капусты.
[28]
Хочет назвать их «убейбургеры». — Смешок Ремсбаха утонул в очередном глотке. — Звучит, по-моему, жутковато, но, может быть, это и сработает.
Эми кивнула. Было очевидно, что пока сработало только виски.
Но реакция у Ремсбаха по-прежнему была отменная: едва Квентин отвернулся от соседнего столика, как Отто перехватил его взгляд, после чего повернулся к Эми.
