Данстейбл. Эми быстро окинула взглядом головы людей, занимавших передние ряды, но тщетно. Почему он отсутствовал? Возможно, с ним что-то случилось? Возможно, кто-то устроил так, чтобы с ним что-то случилось? Глупая мысль, конечно. Некоторые из этих людей были настроены явно враждебно, но это вовсе не означало, что они опасны.
Преподобный Арчер всего-навсего оттачивал на них свое красноречие, и то лишь потому, что поблизости не наблюдалось других мишеней. Они с Гиббзом были здесь единственными представители прессы, поскольку в целом вся эта история не представляла для СМИ особого интереса. Как и Терри. Какие-либо улики отсутствовали, а значит, не было и причин следить за убийством, виновный в котором никогда не будет найден. Если только Данстейбл не окажется прав.
Преподобный Арчер ступил на возвышение, опустил руки на аналой и обратился к собравшимся.
— Господу помолимся, — произнес он.
В ответ все покорно склонили головы.
— Мы собрались здесь сегодня, Господи, для того, чтобы помолиться о душе Терезы Доусон…
Эми все пристальнее вглядывалась туда, где стоял Арчер, пытаясь понять, что ее смущает. И вдруг она поняла: за спиной говорившего не было цветов, венков или букетов. Она не сразу догадалась почему: это была всего лишь заупокойная служба, а не похороны. На могиле Терри уже, наверное, лежало много цветов, увядавших в предвечернем зное.
— …память об этом несчастном убиенном ребенке никогда не умрет, но нас утешает сознание того, что наш агнец ныне в безопасности в лоне Господнем. Это мы пребываем в смертельной опасности, пока злодей продолжает находиться среди нас.
Действительно ли он посмотрел на Эми, когда произносил последние слова, или же ей это почудилось? Она не могла сказать определенно, а тем временем люди впереди нее начали поднимать склоненные головы, откликаясь на слова молитвы.
— Но жертва агнца не напрасна. Она учит нас тому, что мы должны раскаяться в своих прегрешениях и отвергнуть греховные помыслы.
Не о ней ли он говорил? Но ведь ее помыслы вовсе не греховны. А найти злодея — дело Данстейбла. Если здесь действительно присутствовал демон, то у демонолога был шанс выставить его на всеобщее обозрение. Лучше уж Данстейбл с его тиком, чем этот фанатик с безжалостным взглядом.
— Услышь нас, о Господи, ибо мы преисполнились решимости ступить на праведный путь, памятуя об этом нежном невинном агнце. Как говорит Псалмопевец, «не введи нас во искушение»…
Эми слушала рассеянно, но эти последние слова настойчиво вторглись в ее мысли. Не имел ли он в виду искушение использовать безумные теории Данстейбла в книге, которую она планировала написать?
А это искушение, безусловно, существовало. Ее первая книга имела успех, даже без особых рекламных усилий со стороны «Стейси паблишинг кампани». Отклики, равно как и продажи, оказались лучше, чем можно было ожидать, настолько лучше, что ее аванс за новый проект удвоился. Тщательное исследование обстоятельств дела Бейтса и его тайны должно было снискать еще больший успех.
Но ей было мало просто большего успеха. Она хотела триумфа. Реклама на целую полосу, самые популярные ток-шоу, поездка по стране с лимузином, который ждал бы ее в каждом аэропорту, — все что полагается. Она устала говорить, что она писательница, и слышать в ответ: «Да, я знаю, но чем вы зарабатываете на жизнь?» Она устала от того, что ее всюду представляют как «мисс Хайнс». Зачем ограничиваться этим, когда у нее есть такой ловкий способ поднять тиражи? Одержимость демонами — вот этот способ. Возможно, книга потеряет в достоверности, но зато создаст ей имя. Амелия Хайнс, публичная персона. И потом, миллионы людей действительно верят в демонов, призраков и сверхъестественные силы.
Так почему бы не воспользоваться такой возможностью? Притом побыстрее, пока кто-нибудь не опередил ее. Все, что ей осталось здесь сделать, — это взглянуть на дом Бейтса; показаться на церемонии Великого Открытия, которое состоится послезавтра, а потом смыться.
— …и пусть память о ней живет в наших сердцах даже после того, как сотрется память о том, другом. Ибо его путь — это путь грешника, и вдвойне грешен будет тот, кто попытается воскресить его в своей памяти. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов…
[37]
Хорошая речь, сказала про себя Эми. Преподобный Арчер тоже извлекает капитал из смерти этого ребенка, только на свой лад. Как и Отто Ремсбах. Или как она, если поддастся искушению.
— Мы, живущие, должны лелеять нежную память об агнце, который покинул наше стадо и возвратился на вечнозеленые пажити небес…
[38]
Тема небесного овцеводства нисколько не интересовала Эми, но местные жители, сидевшие впереди нее, похоже, были тронуты услышанным, и из первого ряда, где сидели родители и родственники Терри, ясно донеслись рыдания. Эми украдкой глянула на Айрин Гровсмит; на ледяных глазах секретарши шерифа тоже выступили слезы.
В этот момент преподобный Арчер умолк и снова склонил голову в молчаливой молитве, но лишь на несколько мгновений.
Затем опять заиграл невидимый орган, которому на сей раз принялся подпевать невидимый хор. Забавно, если Господь Бог не любит пение, подумалось Эми.
Она бросила взгляд вправо. Любил Господь музыку или нет, неизвестно, но вот Хэнк Гиббз ее определенно не любил. В какую-то минуту он, улучив момент, незаметно покинул часовню.
Почему он ничего не сказал ей? Хотя бы толкнул локтем, и все. Возможно, что-то произошло…
Эта мысль заставила Эми подняться и как можно скорее переместиться к выходу. За ее спиной продолжали звучать электронно-евангелические голоса, разносимые гулким эхом. Гиббза нигде не было видно. Возможно, он вышел наружу, чтобы не слышать музыки и подышать свежим воздухом. Если так, он поступил разумно: хотя возле дверей церкви было и не столь душно, как в часовне, стойкий запах благовоний ощущался и здесь.
Эми расслышала пару слов из гимна, который исполнял хор, что-то насчет использования «крови агнца».
[39]
Неудачное выражение, если иметь в виду проповедь преподобного Арчера.
