— Вы пишете книгу.
— Верно. Но Эрик Данстейбл не имеет к ней никакого отношения.
— Послушайте, мисс Хайнс, Фейрвейл — лишь небольшая точка на карте, но у нас есть телевидение, так же как в Канзас-сити или Сент-Луисе. Вот откуда приходят настоящие деньги, правда? Сначала вы пишете книгу, потом продаете права на нее какому-нибудь продюсеру для постановки фильма или мини-сериала на телевидении. — Энгстром кивнул. — Только не говорите мне, что вы не обдумывали такую возможность.
Эми быстро и решительно покачала головой.
— Возможность — да. Но на деле такое едва ли может состояться. Существуют сотни книг о разного рода таинственных убийцах — книг, которые тем не менее не становятся кинофильмами и телесериалами. Должно быть что-то необычное…
— Вроде одержимости демонами? — Энгстром подался вперед. — Возможно, теории Данстейбла — как раз то, чего вам недоставало.
— Это нелепо!
— Может быть. — Усы шерифа дернулись, словно предвещая улыбку. — Заметьте: я не обвиняю вас двоих в тайном сговоре — я просто спрашиваю. Нам необходимо еще многое выяснить, и мы это выясним, тем или иным способом. — Улыбка так и не появилась на его лице. — Для начала, что вы делали возле дома Ремсбаха?
— Вы уже сами ответили на свой вопрос. Я пишу книгу. Единственной причиной для моей встречи с ним было получение информации. — Эми помолчала. — Но думаю, вам все уже известно. Дежурный администратор в гостинице, должно быть, снова подслушивал мои разговоры. Он звонит вам и говорит, что я собираюсь навестить мистера Ремсбаха в его доме, и вы идете и задерживаете меня, верно?
Энгстром пожал плечами.
— Более или менее. По дороге остановился у «Пиччи».
— «Пиччи»?
— Это бар. Помог разобраться в маленьком недоразумении. — Шериф пристально посмотрел на нее. — Между двумя приезжими.
— Если бы вы поехали прямиком к дому Ремсбаха, то, возможно, ничего бы и не произошло, — сказала Эми. — Во всяком случае, вы видели, как я подъехала…
— Не совсем так. Мы видели вас открывающей дверцу машины. Именно тогда мы выключили фары, чтобы можно было войти незамеченными.
— Надеюсь, вы обратили внимание, что у меня не было оружия.
Шериф кивнул. Эми помолчала, ожидая, когда он снова заговорит. Но он медлил, и тогда молчание нарушила она:
— А какое было оружие, вам известно?
— Почти наверняка это был шестидюймовый мясницкий нож; рукоятка с надрезом, слегка искривленное лезвие. — Голос его был ровным, и он пристально смотрел на нее. — Звучит знакомо?
— Почему мне это должно быть знакомо?
— Потому что вы могли привезти его с собой.
— Чтобы убить Дорис Хантли? — Эми возвысила голос. — Но я даже не знала, что она там.
Энгстром выпрямился.
— Разумеется. Для вас обеих это, должно быть, стало сюрпризом: вы видите, как она садится в свою машину, она видит, как вы вылезаете из своей. Вы подходите к ней, возможно, она открывает дверь, чтобы поговорить. А вы тем временем достаете из своей сумочки нож и…
— Зачем?
— Чтобы избавиться от единственной свидетельницы, которая могла подтвердить, что вы там были. После того как вы убили ее, вы зашли в дом. Пятью или десятью минутами позже вы вернулись оттуда и снова подошли к ее машине, чтобы убедиться, что Дорис мертва. И тут появились мы.
— Перестаньте фантазировать! Я не убивала эту женщину. Я не заходила в дом, и у меня не было при себе никакого оружия.
— Ну, у кого-то оно было.
Очередной раскат грома за окном был не столь громким, как прежние, и Эми не стала ждать, пока он стихнет:
— Вы нашли нож?
— Да.
— Где? В доме?
— В груди Отто Ремсбаха. Тот, кто его там оставил, нанес ему тринадцать ударов.
15
Гроза окончилась. Дождь иссяк, и воздух за окном прояснился.
Но то было на улице. Здесь же, в офисе шерифа, по-прежнему сохранялось напряжение. Напряжение читалось в глубоких складках в уголках рта Айрин Гровсмит, следившей за бегом магнитофонной ленты; оно сквозило в голосе Энгстрома, задававшего вопросы, которые вновь и вновь возвращали Эми к событиям этого вечера, и в ее ответах, в которых оно прорывалось внезапными всплесками, точно повторные толчки, следующие за землетрясением.
Известие об убийстве Ремсбаха почему-то взволновало ее больше, чем вид убитой Дорис Хантли. Хотя обе жертвы были одинаково мертвы.
Двойное убийство.
Откуда это выражение? Эми задумалась на минуту, потом вспомнила. Этот термин возник больше ста лет назад, когда две женщины были убиты в одну и ту же ночь Джеком Потрошителем.
[52]
Его оружием тоже был мясницкий нож? Никто этого не знал. И сегодня, более ста лет спустя, его личность по-прежнему неизвестна.
Сегодня тоже произошло двойное убийство, но, по крайней мере, найдено оружие. Найдут ли когда-нибудь преступника?
Энгстром как раз заканчивал допрос, когда ее посетила новая мысль, и она спросила:
— Можно задать вам вопрос, шериф?
Кивком Энгстром одновременно отпустил Айрин Гровсмит и велел Эми продолжать.
— Спрашивайте. Теперь ваш черед.
— Почему вы так уверены в том, что оба убийства совершены одним и тем же человеком? Разве убийц не могло быть двое?
— А как вы сами думаете?
— Допустим, Дорис Хантли убила Ремсбаха тем ножом. А когда она покинула дом, кто-то подстерег ее на улице.
— Кто-то. — Энгстром покачал головой. — Могли бы придумать и что-нибудь получше.
— На ноже должны были остаться отпечатки пальцев.
— Сомневаюсь. — Шериф потянул кожу на левой скуле большим и указательным пальцами. — У меня такое чувство, что это не был Вечер новичков.
[53]
— Но это не исключает возможности того, что в деле замешаны двое.
