На следующий день Каннингхэм получил послание от Редера, в котором говорилось, что Гитлер не согласился вносить какие-либо изменения в свой план строительства подводных лодок. Миссия Каннингхэма потерпела полный провал и больше их в Германии ничто не удерживало.
В январе и феврале 1939 года Каннингхэм принимал самое активное участие в составлении военно-морского бюджета, который Адмиралтейство готовилось в марте представить парламенту на утверждение. Как уже говорилось, он стал рекордным за все межвоенное время, достигнув колоссальной суммы в 147.779.000 ф. ст. Этих средств хватило, чтобы увеличить производство морской артиллерии и броневых плит по сравнению с 1935 г. на 500 %, а прицельных приборов и систем централизованного управления артиллерийским огнем — на 900 %. В постройке уже находились не менее 200 кораблей, в том числе 2 линкора («Кинг Джордж V» и «Принс оф Уэлс»), авианосец, 4 крейсера, 16 эсминцев и 22 эскортных корабля, из которых 20 были взлелеянные им эсминцы типа «Хант».
В середине марта 1939 г. выяснилось, что здоровье адмирала Бэкхауза серьезно пошатнулось. Когда первому морскому лорду становилось лучше, он появлялся в Адмиралтействе днем на час или на два, но вскоре он окончательно слег в постель, и каждое утро к нему приходилось отправлять стенографиста с бумагами. Никаких признаков выздоровления у него не наблюдалось.
Болезнь первого морского лорда поставила Каннингхэма в трудную ситуацию. 14 марта германские войска оккупировали Чехословакию. В ответ на это правительство Великобритании объявило мобилизацию и дало гарантии независимости Польше, Румынии и Греции, В пятницу 7 апреля, когда Каннингхэм уже собирался ехать на ужин к себе домой, его срочно вызвали к министру иностранных дел. Ситуация требовала неотложного решения. Итальянская армия вторглась в Албанию. Каннингхэм сразу же оценил всю серьезность ситуации, поскольку ему было известно, что в тот момент ряд кораблей Средиземноморского флота находились с дружественными визитами в итальянских портах.
Заседание палаты общин 13 апреля началось с выступления лидера оппозиции Уинстона Черчилля, который заявил, что «… если бы наш флот был сконцентрирован в южной части Ионического моря, албанская авантюра никогда бы не состоялась…» Он полностью снял вину с британской разведки. Черчилль весьма прозрачно намекнул, что правительство и Адмиралтейство вовремя получили предупреждение о готовившемся вторжении, но проигнорировали его мне предприняли никаких мер просто потому, что было воскресенье.
Черчилль до конца остался верен своей позиции в этом вопросе. Уже после окончания войны, на ста 274–276 «Грядущего шторма», — первого тома своих муаров «Вторая мировая война», — Черчилль жесте раскритиковал распределение кораблей Средиземноморского флота в момент вторжения итальянский войск в Албанию. Из 5 линкоров 1 находился в Гибралтаре, другой — в восточной части Средиземное моря, а остальные три «болтались внутри или снаружи далеко отстоящих друг от друга итальянских портов». «В тот самый момент, когда флоту предстояло рассредоточиться», — писал Черчилль, — «было уже известно, что итальянский флот сконцентрировался в проливе Отранто и войска уже грузились на транспорты для участия в какой-то серьезной операции» Употребленное Черчиллем выражение «болтались» и его несправедливая критика глубоко уязвили Каннингхэма и он не преминул дать на нее запальчивый ответ в своих мемуарах. «Мистер Черчилль по всей видимости основывает свое утверждение о том, что планы итальянцев будто бы были известны нам заранее, на своем же утверждении, будто английская разведка, имевшая 25-летний опыт работы в мирное время и в годы войны, стала лучшей в мире.
Факты, которые мне известны, следующие. В своей целенаправленной политике британское правительство не жалело усилий для сохранения дружественных отношений с Италией, и в обязанности Средиземноморского флота впервые за долгие годы были вменены посещения его кораблями итальянских портов, которые, как уже упоминалось, были оговорены задолго до этого по обычным дипломатическим каналам. Я должен категорически заявить, что намерения Италии не были известны Адмиралтейству, и я убежден, что ни министерство иностранных дел, ни правительство не были осведомлены об этом. Я полагаю, существовали, конечно же, признаки того, что что-то готовится, но в тот момент итальянская армия все еще воевала в Испании.
В 1939 году мы практически не имели агентуры в Италии. Мы не имели доступа к итальянским секретным документам, и мы, также как и все остальные были застигнуты врасплох тем, что Муссолини, к недовольству Ватикана, решился на вторжение в Албанию в Святую Пятницу. Я также убежден, что это вторжение держалось в секрете и от немцев, в том числе. Все имеющиеся свидетельства указывают на то. что мистер Черчилль просто не знал фактов, когда писал свои мемуары».
Но вернемся к событиям 1939 года. Добравшись до Лондона, Каннингхэм вместе с морским министром лордом Стэнхоупом отправились в Форин Оффис на совещание с лордом Галифаксом. При этом также присутствовал заместитель министра иностранных дел Роберт Ванситтарт. Было решено отдать приказ английским кораблям покинуть итальянские порты немедленно. На следующее утро Каннингхэм отправился к премьер-министру, на Даунинг-стрит, 10. Там уже находился адмирал Чэтфилд. Чемберлен желал знать дальнейшие действия и диспозицию Средиземноморского флота. После непродолжительного обсуждения адмиралы решили, что флоту следует сконцентрироваться к югу от Мальты. Тем крейсерам, которые уже стояли в Гранд-Харборе, надлежало идти в Александрию. Остальным кораблям следовало зайти на Мальту для пополнения запасов топлива и боеприпасов, после чего они также должны были следовать в Александрию, не проявляя при этом излишней торопливости или нервозности.
В мае 1939 года в Адмиралтействе окончательно убедились, что Роджер Бэкхауз не сможет вернуться к обязанностям первого морского лорда. Действительно, два месяца спустя он скончался. Для многих наиболее очевидное решение проблемы состояло в том, чтобы вернуть из отставки Эрнела Чэтфилда и предложить ему вновь взять на себя руководство морской политикой Империи. Хотя ему уже исполнилось 68, состояние здоровья адмирала ни у кого не вызывало сомнений. Памятуя о том, что флаг-капитан Битти дожил до 94, пережив на 4 года Каннингхэма, который был на 10 лет моложе его. в этом нет ничего удивительного. Однако после долгих сомнений и колебаний лорд Стенхоуп все же решил предложить этот пост адмиралу Дадли Паунду. В случае согласия последнего пересесть в кресло первого морского лорда, Каннингхэму сообщили, что ему придется заменить Паунда на Средиземном море. Каннингхэм с готовностью принял это предложение.
31 мая Каннингхэм выехал из Лондона, пересек Ла-Манш и добрался поездом до Марселя, где на рейде уже стоял крейсер «Пенелопе», готовый доставить адмирала в Александрию. В Марселе никаких официальных визитов не было. Поскольку время поджимало, французский адмирал встретил Каннингхэма на вокзале и сразу доставил его в порт, где он попрощался и поднялся на борт. Крейсер вышел в море немедленно.
Каннигхем испытал огромную радость, вновь выйдя в море. Погода стояла прекрасная. Волны переливались всеми оттенками синевы в лучах яркого средиземного солнца. Крейсер шел на приличной скорости, и адмирал, стоя на мостике, полной грудью вдыхал свежий морской воздух. В тот момент Каннингхем подумал, что получил, пожалуй, самое лучшее назначение из всех, когда-либо предлагавшихся ему Королевским Флотом. За его плечами было уже 42 года службы в плавсоставе, из которых четверть он провел на Средиземном море, послужив на 8 кораблях — приличный кусок жизни. Из всех адмиралов и офицеров британского военного флота никто не знал Средиземное море лучше, чем он. Он до тонкости изучил средиземноморский климат и географию, ему были знакомы каждая бухта, каждый остров от Гибралтара до Галлиполи, от Сплита до Сфакса. Он встречался с множеством людей, от короля Греции до мальтийского лодочника, и был лично знаком со многими адмиралами великих средиземноморских держав. Некоторые из них уже готовились бросить вызов британскому морскому могуществу.
