Конечно, я не трус, но на моих плечах лежала ответственность не только за меня. И если в том, что Эмми сможет о себе позаботиться, можно быть более или менее уверенным, то в отношении Димы я бы не был столь категоричен.
— Да ладно, — брат махнул рукой, — отступать уже поздно. За нами Москва!
Эмми посмотрела на меня с мольбой в лазурных глазах, и я в очередной раз поддался.
Осторожно прикрыв дверь, мы двинулись по коридору. Над головами гудели лампы, тени от наших фигур скользили по стенам. Меня не покидало ощущение, что мы совершаем большую ошибку. Этот коридор тоже оборвался у железной двери, правда, она была куда менее прочной и к тому же свободно болталась на петлях в обе стороны. Похоже, доктор посчитал, что преодолеть первую невозможно, а значит, нет смысла тратиться на дополнительную защиту.
Мы с Димой почти одновременно полезли за винтовками, которые все еще скрывали в складках одежды. Перехватив ствол поудобнее, я решил, что теперь настала моя очередь идти первым, и, толкнув дверь, вышел на лестницу, ведущую куда-то вниз, должно быть, в тот самый подвал. Мы начали спуск осторожно, делая не больше десяти шагов в минуту, постоянно останавливаясь и прислушиваясь, не идет ли кто за нами или навстречу. Больше всего я боялся быть зажатым в этом узком коридоре, ведь тогда нам просто некуда будет отступить.
Но вот, наконец, лестница осталась позади, и мы попали в квадратное, просторное и абсолютно пустое помещение. Здесь было три двери, на каждой из которых, как и на их подружках с первого этажа, красовалось смотровое окно. Только эти двери выглядели намного мрачнее и скрывали, кажется, куда более серьезные тайны.
Мы решили по очереди обойти все двери. Заглянув в смотровое окно той, что справа, увидели камеру, в которой находилось четверо узников; все, по словам Эмми, вампиры. Они, конечно, заметили нас, и голодные глаза вспыхнули ненавистью, а с клыков закапала слюна. Они что-то говорили, но из-за толстой двери ничего не было слышно. Впрочем, уверен, что это были слова проклятий. Кто-то сильно поиздевался над беднягами, и они наверняка приняли нас за его союзников. Вампиры походили на живые скелеты. Кожа плотно обтягивала черепа, глазницы запали, скрюченные пальцы постоянно что-то судорожно искали. Голод окончательно затмил их разум. Они даже были не прочь полакомиться друг другом, но тюремщики предусмотрительно рассадили их по разным углам и приковали к стене, лишив возможности дотянуться до соседа.
За следующей дверью никого не было, свет в помещении не горел, и нам удалось рассмотреть лишь смутные очертания больничного оборудования. Похоже, здесь проводились эксперименты. Не удивлюсь, если узнаю, что подопытными кроликами для них служили те самые вампиры из соседней камеры.
К последней двери мы подошли с опаской. Именно за ней находился единственный источник звуков в подвале. Я осторожно заглянул в окошко, боясь, как бы меня не заметили. Но опасения оказались напрасны: все в комнате были так увлечены делом, что не обращали внимания на смотровое окно.
Увиденное поражало. Я никогда не был поклонником вампиров (не считая Эмми, конечно), но все равно полагал, что издеваться над любым живым существом — грех. Если тебе надо убить кого-то (в данном случае я говорю не о людях, так как считаю неприемле-мым убийство человека), то лучше всего просто пустить ему пулю в лоб. Смотреть на долгие мучения жертвы не по мне. Зато доктор Глухарев, кажется, придерживался другого мнения. Именно он находился в комнате и давал распоряжения остальным присутствующим. Всего садистов было пятеро.
Посреди комнаты стоял странного вида стол, к которому привязали вампира. Целая сеть ремней и цепей опутывала его щуплое тело. Несчастный выглядел так плохо, что все эти предосторожности казались излишними. Вокруг стола расположилось огромное количество всевозможных приспособлений, которые производили пугающее впечатление и выглядели так, будто у них одна цель — причинять боль. И, по-моему, вампир уже имел честь лично познакомиться с большей их частью. За это красноречиво говорили открытые раны на его теле и ужас в глазах, которые уже мало что видели.
Могу предположить: доктор хотел что-то выведать у страдальца, но либо последний был отчаянным храбрецом и не желал говорить, либо Глухарев, узнав все, что ему нужно, просто не посчитал нужным остановиться. Было видно: все так или иначе идет к концу, и вампиру осталось недолго.
— Обалдеть, — выдохнул Дима еле слышно, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы один из подручных Глухарева резко обернулся к двери.
За секунду до того, как его взгляд уперся в смотровое окно, я успел прижаться к стене и потянуть за собой Диму. Амаранта скрылась из поля зрения людей в комнате еще быстрее.
Некоторое время ничего не происходило, и у меня возникло искушение снова заглянуть в окошко, но здравый смысл не дал совершить глупость. Кто знает, как долго этот дампир способен смотреть в одну точку? Дав ситуации немного стабилизироваться, я подал остальным знак подниматься наверх. Здесь нам больше нечего делать. Вампирам мы помочь не могли, да и не стремились. В конце концов, я охотник, и спасать разного рода нечисть в мои обязанности не входит.
Наверху мы посовещались и постановили, что для одного дня видели более чем достаточно, а оставаться здесь и дальше просто-напросто опасно. Рабочие, у которых мы позаимствовали одежду, могли в любую минуту прийти в себя, и тогда по всему комплексу объявят розыск.
В меру торопливым шагом мы устремились к дыре в заборе. Дима, правда, ворчал, что еще раз пролезать через нее не станет ни при каких условиях. Но в тот момент, когда мы достигли бреши, по всей территории пансиона громко взвыл сигнал тревоги. От его мощного воя сотрясалось здание ангара, повсюду в уличных фонарях замигали оранжевые лампочки, и сразу же поднялась невообразимая суматоха. Легко можно было догадаться, что причиной тревоги послужили мы. Так что Дима не только полез сквозь дыру, но и сделал это первым.
Когда мы почти ползком добрались до машины, до слуха донесся лай собак, которых пустили по нашему следу. Уже из автомобиля я увидел, с каким остервенением эти твари рвут зубами решетку в том месте, где мы ее касались. Острые зубцы сетки наверняка ранили десны собак, но те не обращали на это никакого внимания. Еще никогда прежде мне не доводилось видеть таких свирепых псов.
— Они тоже дампиры, — с заметным страхом в голосе прошептала Эмми.
Это же собаки? — Дима в панике забился на заднее сиденье.
В их крови есть капля вампира, — сказала Эмми.
К черту этих дампиров! — пробурчал я, заводя мотор и стартуя. — Можно подумать, что обычным милым и таким знакомым вампирам уже не осталось места в нашем мире.
Мы понеслись по лесу, чтобы уйти от возможной погони, но если кто-то нас и преследовал, то он не добился успеха. К тому времени, когда мы въехали в город, шум позади стих окончательно. Я бы мог списать это на свое умение водить машину, но, скорее всего, причина крылась в другом: дампиры всего-навсего не желали привлекать к себе внимания.
