Я опустил голову и осмотрел себя. Приподнял рубашку и провел рукой по животу. Вот здесь справа еще несколько часов назад красовался шрам от когтей оборотня. Мое боевое крещение, служившее постоянным напоминанием об осторожности. Сейчас на его месте ровная кожа. Не имеет смысла проверять остальные старые отметины, и так ясно, что их больше нет. Было бы неплохо использовать этот метод в пластической хирургии на пациентах после сильных ожогов или аварий. Пожалуй, они бы согласились потерпеть немного боли ради возвращения былой красоты.
— Сколько это продлится? — спросил я, все еще разглядывая себя.
Сутки, — без колебаний ответила Эмми.
А в следующий раз, — я немного замялся, — все будет происходить так же?
Возможно, чуть легче, но я не могу обещать.
Очевидно, она сама не была ни в чем уверена. Значит, следует подгадать время так, чтобы отправиться к дампирам сразу после укола. В состоянии перехода мы будем весьма уязвимы. Тем более, как я заметил, весь процесс занял около трех часов, что, согласитесь, не так уж мало.
Можно теперь мне? — умоляюще протянул Дима.
Нет, — наверное, в моем голосе прозвучало что-то, заставившее брата сразу отказаться от идеи настаивать на уколе. — Введем тебе зелье перед тем, как пойдем к дампирам, — добавил я более лояльно.
Дима обиженно поджал губы, но промолчал.
17
Вылазка
— Надо еще раз пробраться в пансионат, — заявил я, ощущая в себе огромный потенциал. Не то чтобы этот наш поход действительно был необходим, просто мне казалось, что кощунственно позволить такой силе пропасть даром.
А как же я? — спросил Димка, снова намекая на укол.
Если хочешь, можешь пойти с нами, — предложил я великодушно.
Здравый смысл подсказывал как можно дольше оттягивать момент, когда брат воспользуется зельем. Я объяснил это тем, что сегодня мы не собираемся вступать в схватку с противником, а значит, и нет нужды делать Диме укол. Мне лишь хотелось опробовать новые возможности в деле.
Эмми с опаской покосилась на меня. Она, кажется, еще не привыкла к моему новому образу и не знала, как ей следует вести себя в таких обстоятельствах. Но спорить не стала, а лишь попросила:
— Только надень солнечные очки.
Я принял к сведению дельный совет. Не хватало только своим видом распугать весь город. Порывшись в сумке, нашел солнечные очки с непрозрачными стеклами.
— Вылитый Джеймс Бонд, — с ноткой зависти в голосе прокомментировал Дима мой вид.
Я еще раз оценил себя в зеркале. Вроде все остальное (кроме глаз, конечно) выглядит нормально, и меня нельзя заподозрить в принадлежности, пусть и косвенной, к вампирам. Оставшись довольным собственным видом, я направился к двери, стараясь при этом контролировать движения, намеренно замедляя их. Но перед тем, как выйти из номера, я вдруг в нерешительности остановился и спросил у Эмми:
— Как насчет солнца? Оно не повлияет на меня?
Я подумал, что, может, теперь мне, как и Амаранте, понадобится защитный костюм. Но она в ответ покачала головой, и я успокоился. Похоже, у полувампира все же есть свои преимущества перед вампиром. Например, мне не страшны солнечные лучи. Правда, и сила, которой я обладаю, намного меньше той, что у Эмми. Уверен, в честном бою она без труда меня одолеет.
Я вышел на улицу, ничего не опасаясь, но скоро выяснилось, что это было ошибкой. Кожа и правда не расплавилась на солнце, но органы чувств неожиданно сошли с ума. Кошмар начался, как только я оказался вне номера, и дальше становилось только хуже. Зрение, слух, обоняние атаковали миллионы различных запахов, образов и звуков. Увиденное порядком тревожило. По улице гуляли настоящие куски мяса. Я наблюдал за круговоротом крови в организмах прохожих, за тем, как сокращаются их мышцы при ходьбе, как легкие вбирают в себя воздух, а после выдыхают углекислый газ. Зрелище было, мягко говоря, неприятным.
— Неужели ты всегда видишь людей такими? — обращаясь к Амаранте, потрясенно прошептал я.
От одной мысли, что она воспринимает меня точно так же, затошнило. Только теперь я начал понимать, почему Грэгори казалась столь нелепой сама идея того, что вампир может влюбиться в человека. Это было все равно, что испытывать нежные чувства к куску бифштекса.
— Нет. — Эмми понимающе улыбнулась, и я немного расслабился. — Только когда я на охоте. Все дело в глазах. К сожалению, ты будешь все видеть именно так.
До этого момента я смотрел только на посторонних людей, не сосредотачивая внимания на близких, но не сомневался, что и Дима будет выглядеть примерно так же. Гораздо интереснее мне было узнать, какой же стала Амаранта. С некоторой долей опаски я повернулся к девушке и замер. Увиденное поразило настолько, что я потерял дар речи. Я всегда знал, что Эмми — одно из самых совершенных существ на этой планете, но, как оказалось, человеческий глаз не может воспринять и сотой доли красоты вампиров. Передо мной стоял ангел, божественное создание, мечта всех поэтов и художников. Ничто не в состоянии было сравниться с ее красотой. От Эмми исходило легкое белое сияние; теперь я мог не только видеть его, но и ощущать как некую витающую в воздухе радиоволну. Внутри холодным ветром пронесся озноб. Я был сражен наповал и, кажется, влюбился в Амаранту еще сильнее, если такое в принципе возможно.
Хватит уже разглядывать свою девушку, — одернул меня Дима. — А то создается такое впечатление, что ты видишь ее в первый раз.
Забавно, что ты это сказал, — пробормотал я. — Мне тоже так показалось.
Дело в зрении, — Эмми застенчиво улыбнулась. — Люди не способны увидеть вампиров такими, какие они есть на самом деле. Вы видите лишь малую часть нашей истинной внешности.
Потрясающе! — выдохнул я, все еще пребывая под впечатлением от внезапно открывшейся красоты.
Когда-то давно в образовательных целях я читал труд одного сумасшедшего средневекового ученого, изучавшего вампиров. Он писал о том, что вампиры — это боги, сошедшие на землю. По его мнению, мы обязаны благодарить их за то, что они выбрали нас в качестве пищи. Тогда это показалось мне полным бредом, но теперь я вдруг подумал, что в его словах вполне могла быть небольшая доля правды. Может, тот ученый просто однажды увидел то, что сейчас открылось и мне?
— Мы едем в пансионат или так и будем стоять посреди улицы? — ворчливо спросил Дима. — На нас уже люди оборачиваются.
— Да, поехали. — Я старательно отводил глаза от младшего брата. Было непривычно видеть его в образе говорящей отбивной.
За руль села Эмми: я еще не до конца освоился со своими новыми чувствами и способностями, к тому же она была единственной из нас, кто помнил дорогу к пансионату. Постепенно и слух, и обоняние пришли в норму, теперь я мог их контролировать. Только зрение так и осталось неизменным, но Амаранта предупреждала об этом. Нормальное видение мира вернется вместе с естественным цветом глаз, а произойдет это лишь после того, как зелье перестанет действовать.
