"Почему она больше не появляется? Увольнение ничего не
значит. Она не могла забыть обо мне!
Ведь между нами протянута невидимая нить.
Если я захочу потянуть за свой кончик, ее, словно магнитом,
притянет сюда. Впрочем, прошла уже почти неделя, как она уволилась. Я жду ее
каждую минуту. Когда открывается дверь, я вскидываю глаза в надежде, что это
она. Не могли же лгать ее глаза! Я видел, что она все знает обо мне. О том,
какой я на самом деле — чувствительный, готовый разделить с ней все радости и
горести жизни. В последний день она была не просто ласкова со мной — нежна. Мне
не хватает этой нежности".
Через несколько страниц тон менялся разительно. «Она не
приходит. Она обманывала меня, и я должен ей отомстить. Она должна понять, как
заблуждалась, пусть даже и в последнюю минуту своей жизни. Мерзавка! Подлая,
лживая, легкомысленная, не ставящая ни во что привязанность и нежность, которые
она обещала мне! О, как я буду наслаждаться выражением ужаса на ее лице!»
Василиса содрогнулась и перевернула еще несколько страниц. В
ее руках, бесспорно, находится доказательство того, что Мусин — тот самый
душитель секретарш. Невероятно, но факт! И хотя ни одну из девушек он в своем
дневнике не называл по имени, Василисе не потребовалось большого ума, чтобы
сложить два и два. Просматривая записи дальше, она отметила, что настроение у
Мусина скакало от повышенного до самого низкого. То он впадал в ярость, то
принимался ругать себя и свою неспособность удерживать хорошеньких девушек. Он
поносил свой возраст, свою нынешнюю профессию и весьма скромные доходы.
Сначала он убеждал себя, что девушки не приходят именно
из-за этого. Но потом приходил к выводу, что виноваты они сами, их лживая
природа и негодное воспитание.
«Боже мой! Я ведь тоже заигрывала с Мусиным. Вероятно,
последние записи — обо мне».
Но вот пистолет! Сегодняшний ночной выстрел! Может быть, в
дневнике где-то написано об оружии? Чтобы выяснить это, требовалось прочесть
ежедневник от корки до корки.
Василиса поняла, что не стоит продолжать чтение здесь. Лучше
поехать домой. Но прежде чем тронуться в путь, она узнала у Людочки
Чечевицыной, в какую больницу увезли раненых из кафе. Оказалось, в ту самую,
куда доставили ее сестру. Ирония судьбы! Убийца Мусин возле своей последней
жертвы. Она с трудом дозвонилась до справочной и выяснила, в каком состоянии
пострадавшие. Хуже всех было Птырикову. Ему предстояло провести в больнице по
меньшей мере неделю. По-другому дело обстояло с Сашей и самим Мусиным.
Единственное, что обещала дежурная, отвечавшая на звонки, до
завтрашнего утра ни один из них из больницы выписан не будет.
Василиса облегченно вздохнула. Теперь, оставшись без охраны,
она хотела быть уверена, что хотя бы до утра ей не грозит опасность.
Не поставив никого в известность о том, что исчезает до
завтра, Василиса преспокойно вышла из «стекляшки» и отправилась домой. Никто
ничего у нее не спрашивал, никто не шел следом. Впрочем, она не особо-то и
глядела по сторонам, занятая своими мыслями.
Гена Сестраков собирал вещи в спортивную сумку.
— Не могу же я у тебя жить, правда? — хмуро
спросил он в ответ на немой вопрос Василисы. — Сейчас приму душ, перекушу
чего-нибудь и поеду в больницу. Или тебе уступить ванную?
— Нет-нет, у меня пока дела, — сказала рассеянная
Василиса.
Она закрылась в маленькой комнате и принялась за дневник
Мусина. Но читать все подряд у нее не хватало терпения. Слишком здесь все было
расплывчато. Одно она поняла точно — этот милый человек определенно был с
большим сдвигом. «У меня в руках улика. Куда ее спрятать? Даже если Мусин
обнаружит пропажу раньше, чем его арестуют, он никогда не догадается, куда
делся ежедневник. Кто мог его обнаружить и взять. Поэтому можно не волноваться,
что он явится сюда с обыском».
Единственная мысль, которая не давала ей покоя, — а так
ли хорошо она обыскала шкафчик с посудой, как это нужно было сделать? Может
быть, там лежит и пистолет? В дневнике Мусина о пистолете и намерении
застрелить Василису ничего написано не было. Впрочем, ему просто некогда было
этим заниматься. "Наверное, я поторопилась уехать из «Метеорита», —
подумала Василиса.
Она спрятала ежедневник и стала названивать Кудесникову.
— Послушай, Арсений, мне, кажется, повезло, —
сказала она, как только голос частного сыщика зазвучал в трубке. — Я нашла
доказательства против одного человека.
— Ты расстроена? — спросил Арсений сочувственно.
— Еще бы. До сих пор в себя прийти не могу.
Разговаривать долго не буду, потому что мне нужно еще кое-что проверить. Сейчас
этот человек.., он.., в общем, он занят и не сможет мне помешать покопаться в
его вещах.
— Василиса! Ты снова собираешься взламывать чью-то
квартиру? — воскликнул Кудесников, явно недовольный таким поворотом
дела. — Скажи мне, кто он.
— Нет, Арсений, не скажу. Один раз я уже думала на
Барсова, а он оказался лишь пошлым развратником. Я должна все проверить сама.
Давай встретимся вечером и тогда обо всем поговорим, хорошо?
— Я знаю этого человека? — спросил Кудесников
надтреснутым голосом.
— О нем — безусловно, знаешь. А видел ли когда —
понятия не имею.
— Значит, это не Таланский, — сделал вывод
Кудесников. — Уже легче. Итак, Василиса, я даю тебе время закончить
розыски. У меня тут тоже есть кое-какие наметки, так что будет чем заняться.
Встречаемся в одиннадцать вечера в парке аттракционов, ну, в том, что
неподалеку от твоего дома. Сегодня там праздник с фейерверками, так что все
будет работать, сверкать и крутиться.
— А не поздно в одиннадцать?
— Лето, Василиса, ты не забыла? Светло еще. Кроме того,
народу, уверяю тебя, там будет полно, так что не бойся. Ты знаешь, где детская
карусель с танцующими лошадками?
— Конечно, знаю, — вздохнула Василиса. — Я на
ней каталась сто раз. Эти лошадки уже все потрескались. Но карусель никто не
хочет реставрировать.
— Вот возле этой карусели меня и жди. В одиннадцать
вечера, поняла?
— В одиннадцать часов возле карусели с танцующими
лошадками.
— Только ничего не перепутай, ради бога, и не
опаздывай. Когда ведешь расследование, очень важно соблюдать график, поняла?
— Поняла-поняла, — буркнула Василиса. —
Надеюсь, я тебя удивлю.
— Надеюсь, я тебя тоже, — сказал напоследок
Кудесников и отключился.
«А что, если он, со своей стороны, тоже нарыл что-нибудь
против Мусина? Не может быть, чтобы я обошла на повороте такого опытного
сыщика, как Арсений». Гена Сестраков уже уехал, и Василиса одиноко посидела на
кухне над чашкой чая. Потом вдруг вспомнила про Мочалко и позвонила ему по
конспиративному телефону.
— Послушайте, шеф, вы можете подъехать туда, куда я
скажу? — спросила Василиса. — У меня сегодня куча дел днем, так что
потерпите до вечера. Знаете парк возле моей станции метро? С аттракционами?
Отлично. Войдете через главный вход, потом свернете направо, в первую же аллею.
Там будет площадка с маленьким фонтаном, а еще через переход — карусель с
танцующими лошадками. Сегодня в парке праздник, народу будет много, так что вы
легко затеряетесь в толпе. Встретимся в половине одиннадцатого вечера возле
этой самой карусели, хорошо?
