«Красный Кавказ» снялся с бочки и дал ход. Миновав мелководную часть фарватера, все облегченно вздохнули, но минная опасность сохранялась. Как только вышли в море, сигнальщики доложили: «Группа самолетов, справа шестьдесят, высота три тысячи!» А. М. Гущин приказал увеличить ход и начал маневрировать курсами. Вражеские бомбардировщики ложились на боевой курс, открыли стрельбу 100-мм зенитные пушки мичмана И. М. Гойлова. Он только что закончил Черноморское ВВМУ и проходил стажировку на «Красном Кавказе», дублируя командира батареи. Разрывы ложились на высоте точно и кучно, но все время отставали от вражеских бомбардировщиков по курсу, несмотря на введение максимальных поправок, предусмотренных таблицами стрельбы. С такой высокой скоростью бомбардировщиков зенитчики сталкивались впервые. Л. М. Гущин приказал управляющему огнем лейтенанту П. И. Машенину ввести поправку на скорость, превышавшую табличную. Когда фашистские самолеты начали атаку, войдя в пологое пикирование, снаряды стали рваться точно в их боевых порядках. Не выдержав меткого огня зенитчиков, самолеты круто развернулись и скоро пропали из вида.
Штурман корабля капитан-лейтенант Н. П. Елисеенко вскоре доложил: «Подходим к месту постановки». А. М. Гущин еще раз проверил частоту вращения турбин по тахометрам. Командир боевой части номер три старший лейтенант А. И. Герасимов занял свое место на юте и убедился в исправности телефонной связи с мостиком. Капитан-лейтенант Н. П. Елисеенко начал отсчет времени, оставшегося до постановки мин. На юте с поднятой рукой стоял А. И. Герасимов, краснофлотцы уже приготовились столкнуть первую мину за борт. Время, оставшееся до постановки, близилось к нулю. А. М. Гущин взял микрофон и громко скомандовал: «Начать постановку мин!» До мостика донеслась команда А. И. Герасимова: «Левая!» и послышался всплеск упавшей за борт мины. Крейсер «Красный Кавказ» приступил к выполнению первого боевого задания.
«Выставлены все 110 мин»,- доложил через 15 мин на мостик А. И. Герасимов. Крейсер лег на обратный курс и пошел вдоль кромки минного поля, устанавливая минные защитники. Первая постановка прошла успешно – ни одна мина не всплыла, все мины и минные защитники прочно стали на якоря. Возвратившись в базу, экипаж «Красного Кавказа» получил возможность отдохнуть. Но в тот же день командиру крейсера А. М. Гущину был доставлен из штаба флота срочный пакет с планом следующей минной постановки. На этот раз предстояло ставить мины в ночь с 23 на 24 июня совместно с крейсером «Червона Украина» и эскадренным миноносцем «Безупречный». Руководство операцией возлагалось на командира бригады С. Г. Горшкова. Вечером, когда корабли принимали мины, комбриг провел с командирами крейсеров Н. Е, Басистым, А. М. Гущиным и командиром эсминца «Безупречный» тактическую игру на карте с целью уяснения задач и действий кораблей в предстоящей минной постановке.
С. Г. Горшков прежде всего обратил внимание командиров на точность постановки минного заграждения, на береговые навигационные ориентиры, по которым следует определять место корабля; на удержание расчетных курса и скорости при постановке, а также на строгое соблюдение временных интервалов при сбрасывании мин. Предполагалось ставить мины при маневрировании в строю фронта в две линии с расстоянием между минами в каждой линии, равным наименьшему минному интервалу (наименьшее расстояние между двумя соседними линиями в ряду.- И. Ц.).
«Мы затратили на это (игру на карте.-И, Ц.) около двух часов,- вспоминает А. М. Гущин,- С, Г. Горшков тщательно отработал с нами все маневры от съемки с бочки до возвращения в базу и отпустил, лишь убедившись, что задание усвоено до мельчайших подробностей» [391].
Ночью корабли вышли в море. Первой снялась с бочки и дала ход «Червона Украина» флагманский корабль отряда. С флагмана передали сигнал: «„Красному Кавказу” и „Безупречному” следовать за мной». Благополучно миновав опасный участок фарватера, корабли взяли курс в район минной постановки. По сигналу флагмана на подходе к точке начала постановки корабли перестроились в строй фронта. Рядом с «Червоной Украиной» шел «Красный Кавказ», а еще мористее – эсминец «Безупречный», устанавливавший минные защитники [392] Противник не оказывал противодействия минной постановке, Личный состав, уже получив ший необходимый опыт в предыдущий выход, действовал более четко и слаженно. Скрытно закончив постановку мин, корабли легли на обратный курс. Уже рассвело, когда отряд подходил к Севастополю. Не сбавляя хода, корабли сделали поворот и легли на открывшийся Инкерманский створ, строго придерживаясь оси входного фарватера. Линия бонового заграждения быстро приближалась. На расстоянии двух кабельтовых в кильватер «Червоной Украине» следовал «Красный Кавказ», а за ним – эскадренный миноносец «Безупречный». Неожиданно справа по курсу, когда «Червона Украина» уже находилась примерно в полутора кабельтовых от боковых заграждений, в воротах показался дымивший буксир, который тянул за собой громоздкий 25-т плавкран. На буксире тоже увидели быстро приближавшиеся корабли и изо всех сил старались побыстрее освободить дорогу. Миновав ворота боновых заграждений, буксир с краном сразу же свернул влево. А. М. Гущин с мостика «Красного Кавказа» по привычке оценил расстояние между «Червоной Украиной» и буксиром – достаточно ли оно для расхождения.
Когда буксир, поравнявшись с носом крейсера, пересек кромку фарватера, перед «Червоной Украиной» встал огромный столб воды, в воздух взлетели обломки плавкрана, затем донесся глухой звук мощного подводного взрыва. Н. Е. Басистый сам бросился к машинному телеграфу и перевел стрелки на «средний назад». Внезапная остановка могла привести к столкновению с «Красным Кавказом», но А. М. Гущин, заметив, что шары на флагмане поднялись на «Стоп», быстро оценил обстановку и тоже дал задний ход. Плавкран, накренившись на правый борт, быстро погружался в воду. Оставшиеся в живых после взрыва краснофлотцы плыли к буксиру. Но на нем заклинило руль, и он беспомощно описывал циркуляцию перед носом «Червоной Украины». Буксир наконец застопорил ход и стал подбирать краснофлотцев. Корабли задним ходом отходили от места взрыва. Вдруг флагман застопорил ход, и на фале его фок-мачты взвился флаг «Покой», означавший «поворачиваю вправо». Корабли продублировали сигнал и тоже начали поворот вправо, хотя маневр вызывал у командиров некоторое недоумение – приходилось снова пересекать опасное место. Но С. Г. Горшков, предположив, что взрыв одной мины обязательно привел бы к детонации других мин в этом месте, решил сделать поворот на обратный курс именно здесь. Закончив поворот, корабли в течение 10 мин шли обратным курсом, а затем, выйдя на чистую воду, легли в дрейф.
Было ясно, что взорвалась одна из магнитных мин, сброшенных фашистскими самолетами. Сработал прибор кратности, установленный на никому не известное число крат. Только счастливая случайность спасла от гибели «Червону Украину», Через несколько дней, 1 июля, на такой же магнитной мине подорвался эсминец «Быстрый».
С. Г. Горшков запросил оперативного дежурного штаба флота: «Открыт ли входной фарватер?» Ответ затянулся. Подоспевшие катера МО бомбили фарватер глубинными бомбами. Наконец получено «Добро» на вход в базу, и корабли, вытянувшись в кильватерную колонну, снова легли на Инкерманский створ.
В течение суток 25 июня крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина» продолжали постановку оборонительных минных заграждений у главной базы совместно с эскадренными миноносцами 2-го дивизиона. Минный заградитель «Коминтерн» ежедневно выходил на постановку мин в течение 23-27 июня. Три выхода он сделал с эсминцами «Бойкий» и «Безупречный», а остальные самостоятельно. Привлечение к минным постановкам крейсеров, эскадренных миноносцев и минного заградителя «Коминтерн», способных принимать на борт 100-110 мин и обладавших высокой скоростью – до 29,5 уз (кроме «Коминтерна», имевшего скорость 12 уз), а также сравнительно сильным зенитным вооружением, позволили выставить мины в короткие сроки и без потерь в условиях уже начавшейся войны. Однако необходимость постановки оборонительных минных заграждений на подходах к военно-морским базам на Черноморском флоте представлялась весьма спорной. Бывший начштаба Черноморского флота И. Д. Елисеев в начале 70-х годов писал Н. Г. Кузнецову: «Когда выяснилось, что нашим врагом на Черном море будут румыны и немцы, следовало воздержаться от постановки мин, поскольку большой угрозы с моря не было, а постановка их принесла нам много горя. Основными потребителями моря были мы сами» [393] Н. Г. Кузнецов частично признавал это и не отрицал, что минные поля даже при точном знании своих фарватеров представляют некоторую опасность и создают неудобства для плавания своих боевых кораблей и транспортов. Но кто в то время мог взять на себя ответственность отменить постановку минных заграждений, заранее предусмотренных планом войны на Черноморском театре, не подвергая себя опасности быть обвиненным в измене. За все время войны на Черном море противник ни разу не предпринял попытки форсировать выставленные нами минные заграждения, и все военно-морские базы были захвачены немецко-фашистскими войсками с суши.
