Кассирша неуверенно протянула сдачу.
— Я отдам ему, — сказала я, забирая деньги.
— Смотри, вон там Мелинда, — заметил Люциус. — Усиленно нам
машет. Она всегда такая... бодрая?
— Я так понимаю, обедать ты будешь с нами, — вздохнула я,
следуя за ним к Минди через лабиринты столов.
Ученики провожали взглядами высокого юношу в отглаженной
белоснежной рубашке, черных брюках и начищенных сапогах. Казалось, Люциуса не
смущало излишнее внимание. Напротив, он воспринимал это как должное.
Мы подошли к столу. Минди улыбнулась и покраснела:
— Джесс, привет. Здравствуй, Люциус!
— Мелинда, рад встрече, — ответил Люциус, поставив наши
подносы на стол. — Потрясающе выглядишь.
Моя лучшая подруга даже зарумянилась от удовольствия:
— Спасибо. Это все моя новая рубашка. Недавно купила в
«Аберкромби и Финч». — Она показала на отлично сидящие черные брюки Люциуса; —
Кстати, об одежде, крутые штаны. В Риме все так одеваются? Или только отпрыски
королевской семьи?
— Не в Риме, а в Румынии, — поправила я.
— Ну все одно, в Европе, — отмахнулась Минди, продолжая
восхищенно смотреть на Люциуса. — А штаны классные.
Люциус улыбнулся:
— Я передам своему портному, что сшитые им брюки назвали
«крутыми» и «классными». Он будет счастлив узнать, что может потягаться с
«Гэп».
Люциус хотел было отодвинуть для меня стул, но теперь уже я
схватила его за руку:
— Я сама.
— Как пожелаешь. — Он посторонился.
— Хм…я была бы не прочь пожить в Румынии, — вздохнула Минди,
опершись подбородком о пухлые руки. — Твои манеры...
— Безупречны, — подсказал Люциус.
— Черт, ложку забыла, — пробормотала я, потянувшись за
подносом.
— Я принесу, — поднялся Люциус.
— Нет, я сама, — отказалась я и тоже встала.
Люциус властно положил руки мне на плечи и осторожно, но
твердо заставил сесть. Потом наклонился и мягко заговорил, не убирая руки с
плеч. Его прохладное дыхание коснулось моего уха, и я снова почувствовала
предательскую слабость в коленках.
— Джессика, позволь мне оказать тебе хотя бы одну
любезность. Несмотря на то чему учит вас феминизм, рыцарское поведение по
отношению к женщине совсем не подразумевает, что женщины слабы. Напротив,
рыцарство — это признание превосходства женщин, признание вашей власти над
мужчинами. Это единственный вид служения, который приемлет род Владеску, и я с
радостью готов ухаживать за тобой. Ты, в свою очередь, должна благосклонно
принимать знаки моего внимания. — Люциус отпустил мои плечи и отошел так
быстро, что я не успела ответить.
— Не знаю, что он имел в виду, но звучит прикольно. — Минди
не отрывала глаз от Люциуса. — Ну и повезло же тебе. Эх, если бы мои родители
пригласили к нам студента по обмену!
— Тебе бы мои проблемы, — вздохнула я. Минди и не
подозревала, что Люциус Владеску сумасшедший. Она не знала, кем он себя
считает. — Ну почему он ведет себя как придурок? Так хочется, чтобы он оставил
меня в покое.
Минди впилась в соломинку и сделала глоток шоколадного
молока:
— Джесс, я тебя не понимаю. Когда нам было по пять лет, мы
только и делали, что наряжались в принцесс. Посмотри, настоящий прекрасный
принц добивается твоего внимания, а ты жалуешься на жизнь!
— Мин, не надо его поощрять, ладно?
— Ты слишком зациклилась на Джейке Зинне и не видишь, что на
тебя запал настоящий наследник престола. Потрясающий красавец, между прочим. Ты
собираешься тратить время на фермерского сынка, который ради развлечения доит
коров?
— У семьи Джейка нет коров, — возразила я. — Они выращивают
зерновые. И я думала, что Джейк тебе нравится. Ты так восхищалась его муллами!
— О, Люциус! — Минди пнула меня ногой под столом. — Как ты
быстро!
— Не хочется, чтобы десерт Джессики со временем стал еще
более несъедобным, — сказал Люциус, положив приборы на мой поднос. Вилку слева
от тарелки, нож и ложку справа. — В Америке ведь принято класть приборы?
— А чем ты занимался в Румынии в свободное от изучения
этикета время? — спросила Минди, когда Люциус сел.
Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги в проход
между столами, и оттолкнул поднос с не съеденной картошкой фри:
— Видишь ли, учеба занимает довольно много времени, хотя у
меня и частный преподаватель. А развлекаться я езжу в Бухарест и в Вену.
Вдобавок у нас в Карпатах весьма популярны охота и верховая езда.
— Так у вас с Джесс есть общие интересы! — воскликнула
Минди.
Я предостерегающе посмотрела на нее.
— Правда-правда? — закивала подруга.
Люциус заинтригованно поднял бровь:
—Джессика, в самом деле? Я думал, твое знакомство с лошадьми
сводится к чистке конюшни, — поддразнил он. — Мне и в голову не приходило, что
ты видела мир со спины лошади. Ты это от меня скрываешь?
— Не хочу, чтобы ты шатался вокруг конюшни и пугал мою
кобылу, — сказала я.
— Джесс принимает участие я соревнованиях, — добавила Минди.
Люциус одобрительно улыбнулся:
— В моем родном городе Сигишоаре я известен как неплохой
наездник. Я мог бы тебе помочь...
— Нет! — громко запротестовала я. — Помощь мне не нужна,
ясно?
— Между прочим, я капитан национальной любительской команды
по игре в поло.
— Потрясающе, — протянула я, отправив в рот ложку лаймового
желе.
— Не слишком налегай на сладкое. Крысена, — послышался
чей-то голос. — Ты и так жирная.
Этого еще не хватало! Позади меня собрались толстяк Фрэнк
Дорманд, Фейт Кросс и ее парень, Этан Штрауссер.
— Кто бы говорил, Дорманд, — огрызнулась я. — По крайней мере,
у меня мозги жиром не заплыли, как у некоторых.
Но они уже ушли, смеясь в голос.
— Невероятно! — изумленно воскликнул Люциус и привстал. —
Джессика, он что, над тобой смеялся?!
Я схватила его за локоть:
— Не надо, все в порядке.
Люциус замер и недоверчиво на меня уставился:
— По-твоему, этому недоумку позволено тебя оскорблять?
Я не отпускала его руку, чувствуя через ткань рубашки
упругие мускулы.
— Фрэнк Дорманд — придурок, — сказала я. — Не вмешивайся.
Казалось, от замешательства Люциус и думать забыл о Фрэнке.
— Джессика, я не понимаю... Над тобой издеваются, а ты...
