Что Люциус имел в виду, когда сказал, что уже слишком
поздно?
Ревность иглой кольнула мне в сердце. Возникло и другое
чувство, граничащее с гневом, словно были попрано мое право на обладание
Люциусом.
Я вцепилась в сиденье и впервые в жизни ощутила жажду —
настоящую жажду! Я жаждала того, чего раньше никогда не хотелось. Так, как и
предупреждал меня учебник.
Глава 29
— Ох, вымотался!.. — Майк Даннекер зевнул, собирал книги и
захлопнул крышку ноутбука. — Все, больше никакой математики.
— Еще пару задач, — попросила я, открывая задачу посложнее.
— Давай вот эти...
— Ни за что! Домой пора. Если будешь столько заниматься,
перегоришь. До соревнований еще несколько недель.
— Именно поэтому тренировка нам не помешает.
Майк встал и повесил сумку с ноутбуком на плечо.
— Джесс, передохни. Пока! — сказал он и вышел из библиотеки.
Я сосредоточенно перевернула страницу, но цифры в голову не
лезли, задачи давались нелегко.
Я не могла забыть, как в спортзале меня охватила жажда
крови. Я смотрела в книгу, а мысли были далеко от интегралов и производных.
Внезапно за стеллажами послышались голоса.
— Да чего там, купи реферат в Интернете! — сказал кому-то
Фрэнк Дорманд.
— В прошлом году на этом трое прокололись, потеряли право на
футбольные стипендии. Целый год на поле не выходили...
Я узнала голос Этана Штрауссера.
— И на фига нам сдалась эта Лига наций? — лениво протянул
Дорманд. — Слушай, попроси написать рефераты Фейт! У нее голова варит.
При упоминании Фейт я насторожилась.
— Не-а... в последнее время она как с цепи сорвалась, —
сказал Этан. — Не знаю, какая муха ее укусила.
— Она тусуется с Владеску. — Фрэнк выплюнул имя Люциуса,
словно комара, залетевшего в рот. — Похоже, этот ублюдок за ней ухлестывает.
Ничего себе! Как часто Люциус встречается с Фейт? И что они
делают вместе?
Меня снова охватила ревность. Между прочим, Люциус давно не
упоминал ни о пакте, ни о женитьбе. Что происходит?
— Из-за пары метких бросков этот кретин возомнил себя
королем всей школы, — проворчал Этан.
— С ним что-то не так, — заметил Дорманд. — Странный он
какой-то.
Я замерла, внимательно прислушиваясь. Фрэнк и Этан ничего о
Люциусе не знали, но если уж два самых больших придурка в школе заметили, что
он не такой, как все... Впрочем, два тупых урода не представляют никакой
опасности для самоуверенного и физически сильного Люциуса.
— Он при всех прижал тебя к шкафу, вот ты и злишься, —
рассмеялся Этан.
— Если б тебя чуть не задушили, ты бы тоже озверел. С ним
что-то не так, точно. Когда он меня схватил, мне показалось... Знаешь, странный
он.
— А... ты к нему неровно дышишь! — съязвил Этан.
Фрэнк пропустил намек мимо ушей и задумался.
— Заткнись. Тебе не понять.
— Пошли отсюда, — скомандовал Этан. — Найдем, кто напишет
нам реферат.
Они направились к выходу.
— Когда-нибудь Владеску получит по заслугам, — заявил Фрэнк.
— Я до его странностей докопаюсь, не сомневайся.
Я уставилась в пространство, пытаясь убедить себя, что моя
смутная тревога необоснованна. К сожалению, я слишком хорошо знала Фрэнка
Дорманда. Этот хулиган и задира издевался надо мной все школьные годы. Если он
выбрал себе жертву, просто так не отстанет, вцепится как пиявка. Что, если
Фрэнк начнет копаться в жизни Люциуса? В его прошлом? Вдруг Дорманд что-нибудь
раскопает?
Да ладно, ерунда. Фрэнк Дорманд неспособен найти материал по
Лиге наций, где уж ему сообразить, что Люциус вампир! Фрэнк и за миллион лет не
догадается.
А если и догадается, что тогда? Лебанон — не Румыния. Мы
живем в цивилизованном мире. Тут не устраивают погромов, не убивают вампиров
осиновыми кольями... Нет, с Люциусом все будет хорошо.
Я закрыла учебники и на целую ночь забыла о логике и разуме.
Однако беспокойство не отпускало.
Глава 30
Дорогой Василе!
Декабрь в Лебаноне, штат Пенсильвания, — это месяц, когда у
всех жителей происходит полный разрыв мозга (я использую мое любимое выражение
из тех, что я освоил во время затянувшегося пребывания здесь. Хорошо ли, когда
у тебя разрыв мозга? Или плохо? Трудно понять, даже когда это выражение
используют в контексте. Но я получаю удовольствие, пытаясь представить себе
картинку: головы взрываются, везде разбрызганы мозги...).
Возвращаясь к вопросу визуализации: в Америке широко
отмечают декабрьские праздники. Можно даже сказать, агрессивно. Все вокруг
увешано гирляндами, здания утопают в хвое, жителей охватывает мания
устанавливать перед домами огромных надувных снеговиков. Воцаряется безумие.
Кстати, слухи о любви американцев к вечнозеленым деревьям — вовсе не миф. Они и
вправду покупают елки. Елки продаются везде. Представь, Василе, они платят деньги
за дурацкое дерево, притаскивают его в дом, обвешивают стеклянными шарами, а
потом им любуются.
Почему обязательно нужно дерево? Если есть желание
любоваться на стеклянные шары — чего я не понимаю и не одобряю, — их можно
выставить и на этажерке.
Если бы я раньше знал о всеобщем помешательстве на елках, я
б не тратил столько сил, защищая вампиров от обвинений в иррациональности, —
достаточно было бы сказать: «Возможно, я иррационален. Но я позволяю деревьям
оставаться там, где им и место, — в лесу. И кто из нас ненормальный?»
Однако довольно о «рождественских праздниках» (честное
слово, лучше утопиться, чем в миллионный раз выслушивать дурацкие
«рождественские» мотивчики). Я пишу главным образом для того, чтобы сообщить:
новостей у меня почти никаких. Кажется, я окончательно поправился и овладел
искусством спать на уроках социологии (продолжайте бубнить, мисс Кэмпбелл! Я не
поддался вашим гнусным уловкам, когда вы попытались представить Первую мировую
войну одним из самых драматичных вооруженных конфликтов в мире. Иприт! Траншем!
Падение сразу четырех империй!).
Ах да! Может, тебе будет интересно узнать (а может, и нет),
что у меня появился новый друг, весьма отвратительная девица. Не удивлюсь, если
старый добрый Санта внес ее имя в список непослушных детей (хотя тебе это,
скорее всего, ни о чем не говорит. Просто поверь: моя подружка — по-своему
обворожительное создание).
Пожалуй, вот и все новости из США.
Я пожелал бы тебе веселого Рождества, да боюсь, что всеобщее
веселье обрадует тебя меньше всего.
Твой племянник Люциус.
