Я откинула голову назад, обнажив горло, желая обнять Люциуса
за шею, зарыться пальцами в темные длинные волосы и заставить впиться в мое
горло. Это желание было таким сильным, что причиняло боль. Боль и наслаждение
смешались заставляя позабыть обо всем.
— О Антаназия... — прошептал он, касаясь моей шеи острыми
как бритва клыками.
«Сейчас… Сделай это сейчас».
— Эй! Эй вы!
Все закончилось. Я открыла глаза и снова вернулась в ярко
освещенный школьный спортзал. Мы резко отшатнулись друг от друга. Люциус
пригладил волосы, облизнул губы... Его клыки исчезли.
— Ты что, глупыш, забыл обо мне? — Рядом с нами стояла Фейт
Кросс, укоризненно качая головой. — Если бы я тебя не знала, то решила бы, что
ты слишком сблизился со своей соседкой по дому. — Она говорила словно шутя, но
в глазах светилось изумление — и боль. По ее лицу совершенно ясно читалось: «Ты
не бросишь меня ради этой дурехи».
— Мы с Люциусом просто танцевали, — ответила я ровным
голосом, мгновенно обретя контроль над собой.
Я не стану паниковать. Фейт меня не напугает. Я не позволю
ей вести себя со мной так, словно она в чем-то превосходит меня или заслуживает
Люциуса больше. Я отвернулась.
— Мне нужно найти Джейка, — сказала я Люциусу.
— Подожди, — попросил он, потянувшись ко мне.
Фейт перехватила его руку:
— Так, Джен хочет найти своего парня. А ты, дурачок, хочешь
потанцевать со мной.
— Джесс...
Обстановка накалялась. На нас начали пялиться.
— Спасибо за танец, — улыбнулась я, делая шаг назад. — Фейт,
он твой.
— Я знаю. — Ее улыбка была так же холодна, как сияние ее
платья. Она обняла Люциуса, который не отрывал от меня ошеломленного взгляда,
где мелькало сожаление — или извинение? Может, он и вправду не мог
сдерживаться. Может, он был обычным подростком, которому подойдет любое горло.
В тот день в его комнате он чуть было не воспользовался моей слабостью. Почему
я не в силах прочитать его мысли? Что за власть он имеет надо мной, власть,
которая заставляет снова и снова о нем думать?
Он чуть было не укусил меня...
Я долго смотрела на него, затем повернулась и с гордо
поднятой головой пошла через толпу. Передо мной все расступались. Я не
оглядывалась, однако надеялась, что он на меня смотрит. Смотрит и понимает,
какую ужасную ошибку совершил, оставив меня ради Фейт Кросс.
«Ты меня жалеешь? Вот уж нет! Это мне жаль тебя, Люциус».
Джейк куда-то исчез — обиделся, наверное. Ничего
удивительного — все заметили, что между нами с Люциусом возникла близость.
Хорошо ещё, клыков никто не увидел!
Я позвонила маме, попросила, чтобы она отвезла меня домой.
Всю дорогу я молчала, с ненавистью думая о вампирах, которые разбивают девушкам
сердца и под влиянием гормонов впиваются в чужое горло.
Глава 40
Василе!
Неужели ты все продумал заранее?
Ну конечно же.
Только глупость помешала мне увидеть весь план целиком. Хотя
не буду себя обманывать — может, я и догадывался, но мне слишком сильно
хотелось власти.
Однако в тот вечер, когда я коснулся клыками горла
Антаназии, все прояснилось. Запах крови стал для меня сывороткой правды,
треснутым зеркалом, в котором я увидел свое дьявольское отражение.
Ты все это время знал, что американскую девчонку, не
получившую должного воспитания среди вампиров, быстро уничтожат, займи она
трон. То письмо, где я писал, что Джессика не готова, что она будет беззащитна
перед атаками жаждущих власти вампирш... для тебя это была не новость. Ты всегда
ценил слабость Антаназии. Ты на это рассчитывал. Василе, неужели мы оба на это
рассчитывали?
Я бы женился на ней, выполнив пакт, привез ее в наш мир, в
Румынию, и оставил на волю судьбы. Когда? Сколько времени бы это заняло? Год?
Меньше? А к тому времени кланы бы официально объединились и вся власть
сосредоточилась бы в одних руках. В твоих.
Взял бы ты на себя роль судьбы? Уничтожил бы Антаназию сам?
Тайком, конечно, руками одного из слуг. Или ты надеялся, что это могли быть мои
руки? Конечно, кому как не мужу легче всего устроить несчастный случай для той,
с кем он делит ложе?
Не в этом ли заключался твой жестокий план, Василе?
Заставить меня испытывать те чувства, что я испытываю, а потом отнять у меня
возлюбленную? Неужели все это ради того чтобы закалить мой характер? Даже для
тебя такой план слишком жесток. Слишком черен. Или все эти годы я тебя
недооценивал? Опасная ошибка.
А если бы я не подчинился, если бы не уничтожил Антаназию,
уничтожил бы ты меня за неподчинение? Избавился бы от неудобного наследника?
Кто среди Старейших из рода Владеску стал бы тебя винить? Несомненно, они знают
и поддерживают твои планы относительно Джессики... Ты обрел бы абсолютную
власть над двумя величайшими кланами вампиров, и тебе не нужно было бы
опасаться соперника.
Неужели с самого начала ты знал, что я стану питать к
Антаназии такие глубокие чувства? Теперь, чтобы не потерять ее, я должен от нее
отказаться. Это чересчур жестоко, Василе!
Дай нам свободу. Освободи Антаназию от меня, и освободи
меня, хотя бы и на короткое время. Хотя бы на несколько месяцев. Это все, чего
я прошу. Просто позволь мне... быть. Я хочу не думать о пактах, о власти и о
том, что, подобно тебе, я способен на чудовищную жестокость.
Меня это пугает, Василе, но я восхищаюсь твоим планом. Мысли
о нем доставляют мне извращенное удовольствие. На твоем месте я сделал бы то же
самое: без тени сомнения пожертвовал бы никчемной американской девчонкой ради того
чтобы обрести власть над вампирскими легионами. Я буквально чувствую эту власть
в своих руках.
Но конечно же я тот, кто я есть, — результат твоею
воспитания. Таким я и остаюсь. Навсегда.
Твой Люциус.
Р.S Антаназия могла бы нас всех удивить, Василе. И вправду
могла. Она бы с яростью отстаивала свое право на жизнь. И я не стану орудием ее
неизбежного уничтожения.
P. P. S. На случай, если у тебя остались хоть малейшие
сомнения относительно цели моего письма, поясняю: я отказываюсь от пакта.
Свобода выбора, Василе... Разве это не чудесно?
Неудивительно, что американцы так её ценят.
Глава 41
— Джессика!
Я открыла глаза — в своей постели, в своей спальне. Рядом в
темноте кто-то был. Я резко села и потянулась к выключателю.
Неожиданно вспыхнул свет. Я чуть не вскрикнула, но чья-то
рука закрыла мне рот, и меня мягко опустили на подушку. Я попыталась вырваться.
— Пожалуйста, не кричи, — прошептал Люциус. Я замерла, и он
убрал руку — Прошу прощения, что так грубо прервал твой сон и напугал тебя. Нам
нужно поговорить.
