Нет! Люциус не причинит мне вреда даже ради власти. Снова и
снова я повторяла про себя: «Я никогда не причиню тебе вреда». Потом я
вспомнила, как изменился Люциус. Этот странный, озлобленный и избитый парень
отказывался смотреть мне в глаза. Сможет ли он обидеть меня?
Я не верила. Мысль о том, что Люциус меня оберегает,
поддерживала меня в том хаосе, в который превратилась моя жизнь, однако от
жуткого предсказания Джейка на душе скребли кошки.
Глава 46
— Люциус, я принесла тебе горячий шоколад. — Я заглянула в
его комнату, держа в руках поднос. — Вегетарианский, но неплохой.
Он лежал навзничь на матрасе, скинутым на пол, и с закрытыми
глазами слушал плеер. Настольная лампа — единственный источник света —
отбрасывала множество теней на его лицо. Синяки побледнели, опухлость вокруг
глаз спала. Я поставила поднос и потрясла Люциуса за плечо. Он вздрогнул,
сорвал наушники и резко сел:
— Не пугай меня, это неразумно. Пойми, я могу не сдержаться
и...
— Извини. — Я отступила, встретив его жесткий взгляд. — Я приготовила
горячий шоколад и подумала...
— Я не люблю шоколад.
— Ты только что прикончил целую упаковку вегетарианского
шоколадного мороженого. Так что не притворяйся, что не любишь шоколад. Просто
выпей.
Люциус оттолкнул мою руку, и шоколад выплеснулся на пол.
— Джессика, уже поздно. Иди спать.
Я села рядом с ним, скрестив ноги, и сделала глоток:
— Что слушаешь?
— Немецкий металл.
Поставив кружку, я потянулась за наушником:
— Можно?
— Как хочешь, — сквозь зубы согласился Люциус.
Я вставила наушники и ужаснулась: такая музыка, должно быть,
сопровождала проклятые души в ад — отрывистые немецкие слова, рев синтезаторов,
никакой мелодии. Звучало устрашающе.
— А как же «Блэк-айд Пиз»? — пошутила я, снимая наушники.
— У меня другое настроение.
— Люциус...
— Джесс, уходи.
— Не гони меня!
— А ты сама не лезь!
— Я о тебе беспокоюсь.
— Беспокоиться уже поздно.
— Неправда. Все можно исправить.
— Джессика, через несколько недель я вернусь в Румынию и
буду наказан за своеволие. Умоляю, оставь меня в покое. Недолго осталось.
— Люциус, я хочу тебе помочь.
— Ты? — горько рассмеялся он. — Ты хочешь помочь мне?
— Ничего смешного. Я могу помочь. Возможно, я единственная,
кто может помочь.
— Как?
— Я могу выйти за тебя замуж — вот как!
На секунду его взгляд смягчился. Потом Люциус с силой потер
глаза, как будто наказывая себя:
— Джессика...
Я потянулась к нему и взяла за руку:
— Я согласна. А ты?
Люциус отдернул руку:
— Ты не догадываешься, что предлагаешь. Тебе меня жаль, а я
не хочу, чтобы ты выходила за меня из жалости. Не желаю быть похожим на больную
дворнягу, которую выкупает из приюта добрая душа, чтобы спасти от смерти. Лучше
погибнуть с честью.
— Я тебя не жалею.
— Нет?
— Нет. — Из моих глаз потекли слезы. — Я люблю тебя, Люциус.
Слова сами сорвались с моих губ. Я никогда не думала, что
мое признание будет дышать таким отчаянием.
Взгляд Люциуса снова стал жестким.
— Тем хуже для тебя, Джесс, — ответил он, лег и повернулся
на бок, как будто готовясь ко сну.
Я выбежала из комнаты и врезалась в маму. Она отвела меня к
себе и закрыла дверь.
— Что у вас произошло с Люциусом? — спросила она, протягивая
мне бумажные салфетки.
— Мы... разговаривали. — Я вытерла глаза, но слезы полились
снова.
— И что он тебе сказал? Почему ты плачешь?
— Я сказала Люциусу, что люблю его, — призналась я, сжимая
мокрые салфетки. — Что хочу выйти за него замуж.
Мама полностью утратила свое обычное самообладание и
недоверчиво раскрыла глаза.
— А что он ответил? — спросила она тихо и нарочито спокойно.
За спокойствием скрывался страх.
— Заявил, что не позволит мне выйти за него из жалости.
Мама облегченно вздохнула, прижала пальцы к губам, и я
услышала ее шепот:
— Ты правильно поступил, Люциус. Правильно.
Глава 47
— Джесс, мы на математику опаздываем! — Минди почти тащила
меня по коридору.
Я вырвала руку:
— Я не пойду. Прогуляю.
— Опять? — обеспокоенно спросила подруга. — Джесс, ты раньше
никогда не прогуливала, а теперь почти не ходишь на уроки. Это же математика,
Джесс. Твой любимый предмет!
— Мин, мне не хочется.
— Да что с тобой, Джессика? Все из-за Люциуса? Вы оба
изменились. И эти синяки... Что между вами происходит?
— Ничего, Минди. Клянусь.
— Ты прогуливаешь занятия, рассталась с Джейком, а Люциус
выглядит так, будто вот-вот кого-нибудь убьет. И ты утверждаешь, что ничего не
происходит?!
Я направилась к туалету:
— Иди в класс, ладно? Я отсижусь в туалете, пока коридоры не
опустеют.
— Джесс, я за тебя волнуюсь! — Минди прижала учебники к
груди.
— Все в порядке. Я тебе позвоню, честное слово.
Все в порядке: мое сердце разбито, договор нарушен, и надвигается
война. Как можно сосредоточиться на тупых учебниках, бессмысленных домашних
заданиях и нудных уроках, если мир вокруг рушится? Когда на кону стоят жизни?
Я скользнула за дверь уборной, оставив напуганную Минди в
коридоре, и заперлась в кабинке. Но мне не суждено было остаться наедине со
своей печалью. В туалет вошла Фейт Кросс со своей подругой Лизой Клэй. Через
щель в двери я увидела, как они расположились у зеркала.
— Так что происходит с красавчиком Люциусом? — Лиза вытащила
из косметички блеск для губ. — И откуда у него фонарь под глазом?
— Он не рассказывал, — пожала плечами Фейт, причесываясь. —
Ты же знаешь Люциуса: умеет хранить тайны. Но в последнее время он словно с ума
сошел.
Лиза нарумянила щеки:
— В хорошем или плохом смысле?
— Он словно сошел с ума по мне, — пожаловалась Фейт, закатив
голубые глаза. — Не оставляет меня ни на секунду» постоянно хочет быть со
мной... Такой настойчивый!
