У меня возникло ужасное чувство, что я попала в ловушку,
однако возвращаться я не собиралась. Узкая тропинка, залитая лунным светом,
вела в чащобу. Выбора не было, я гордо выпрямилась и пошла по тропе. Под ногами
шелестела палая листва, над головой поскрипывали ветви, в кустах шуршали
какие-то зверьки... Здесь наверняка водятся хищники! Я ускорила шаг, надеясь,
что впереди вот-вот возникнут стены замка. В моем воображении чудовища уже
хватали меня за пятки. Я споткнулась о корягу и упала... прямо в чьи-то сильные
руки. На тропе передо мной стоял Люциус, а под руки меня удерживали два молодых
сильных вампира.
— Отпустите! — крикнула я.
— Освободите ее! — приказал Люциус по-румынски.
Я брезгливо отряхнулась, словно прикосновение простых
вампиров меня замарало.
Люциус отдал еще одну команду, и охранники исчезли во тьме.
Здесь, в дремучем лесу, Люциус говорил на своем родном
языке, хотя на нашей ферме он почти не говорил по-румынски. Это лишний раз
подчеркнуло, каким чужим он стал. Мои надежды таяли.
— Как долго вы за мной следили? — спросила
— Фары твоей машины заметны за много миль. По ночам здесь
никто не ездит: дорога слишком опасна, не говоря уже о цели путешествия.
— Так вот почему ворота открыты! Ты знал, что я приеду...
— Хотелось проверить, на что ты способна. Он подошел ко мне,
заложил руки за спину. — Твоя настойчивость впечатляет: ты добралась почти до
самого замка.
— Я не боюсь темноты, — солгала я.
— В здешних лесах водятся волки. Они не откажутся от такого
лакомого кусочка, как ты... Особенно когда на тебе это великолепное алое
платье! — сказал он, обходя вокруг меня.
Точно так же он разглядывал меня в день нашей первой встречи,
в доме моих родителей. С тех пор Люциус изменился, но и я не осталась прежней. Разбитые
кроссовки и поношенные футболки исчезли. В свете луны поблескивал кровавый
шелк.
— Джессика, знаешь, что случается с маленькими девочками,
которые в одиночку бродят по темному лесу?— спросил Люциус, продолжая описывать
вокруг меня круги. — Помнишь сказку про Красную Шапочку?
Меня охватил трепет — но и предвкушение. Вот он, Люциус,
совсем рядом... В темноте я не видела его черных глаз, не могла понять, что он
задумал: поцеловать меня или вонзить в сердце кол?
Узнать наверняка можно только с риском для жизни.
— Нет, не помню. Ее малышам рассказывают.
— Между прочим, это моя самая любимая сказка. — Люциус
остановился у меня за спиной. Я напряглась, чувствуя себя совсем беспомощной. —
Очень, очень старая сказка. Ее рассказывают по-разному, мало кто помнит
классическую версию Перро.
— И как же она кончается? — спросила я, застыв без движения.
— «Бабушка, почему у тебя такие большие зубы?!» — Люциус
наклонился ко мне, почти касаясь губами моего уха. — «Для того, чтобы тебя
лучше съесть!» — сказал волк, набросился на Красную Шапочку и проглотил ее.
Я задрожала — и от близости Люциуса, и от того, с каким
наслаждением он продекламировал ужасную концовку сказки.
— Вот такой немудрящий, чудесный конец! — Он тихо
рассмеялся.
— Я люблю сказки со счастливым концом.
— Это и есть счастливый конец — для волка. Ах, люди всегда
так односторонне смотрят на мир! Хищники тоже заслуживают сочувствия.
Я разозлилась:
— Не намерена я с тобой сказки обсуждать!
— Беги домой, Красная Шапочка. — Люциус взял меня за плечи и
подтолкнул к воротам. — Уже поздно, того и гляди, попадешь волку в зубы. И
придется мне сообщить твоим родителям, что твои косточки обглодали дикие звери.
Я вздрогнула — на этот раз от холода — и высвободилась из
рук Люциуса:
— Давай лучше в замке поговорим. У меня есть к тебе
предложение.
Люциус изумленно воззрился на меня:
— Что ты можешь мне предложить?
— Увидишь.
— А условия сделки подразумевают твое возвращение в
Пенсильванию, где тебе и надлежит быть?
— Возможно, все закончится моим уходом. Из этого мира.
Навсегда.
— Я заинтригован, — признался Люциус, снова коснувшись моего
плеча. — А ты продрогла. Прости, невежливо с моей стороны держать девушку на
ветру — тебе в новинку весна в Карпатских горах. Пойдем в замок, там будет
гораздо удобнее тебя злить.
Люциус уверенно шагал по знакомой тропинке, а я, дрожа от
холода в платье, не предназначенном для таких прогулок, поскользнулась. Люциус
подхватил меня и предложил мне руку. Этот простой жест приблизил победу в войне
между кланами Владеску и Драгомиров. А может, и нет.
За нами закрылась тяжелая дубовая дверь. Мы вошли в огромный
готический зал с высоким потолком, под сводами которого сгустилась тьма,
которую безуспешно пытались разогнать двадцать горящих факелов.
— Сегодня ты объявила войну. И ты — мой первый пленник, —
сказал Люциус, запирая дверь своего ужасного замка на тяжелый железный засов.
— Люциус, ты шутишь?
Он сурово взглянул на меня:
— А знаешь, Джессика, я ведь почти поверил, что ты поняла —
мне нельзя доверять... Особенно сегодня, — грустно произнес он и вытащил из-за
пояса то, что скрывал под плащом во время нашей прогулки по темному Карпатскому
лесу.
Заостренный кол, покрытый пятнами засохшей крови.
Глава 65
Люциус взвесил смертоносное оружие на ладони:
— Я не желал допустить этого момента, но ты отказалась мне
помогать. Антанаэия, даю тебе последний шанс: я открою дверь, ты выскользнешь
на улицу, и моя стража проводит тебя до машины. Потом ты вернешься домой, в
Америку, и обо всем забудешь.
Глаза Люциуса почернели: зрачки расширились, темные радужки
скрыли белки. Это превращение завораживало и пугало, совсем как в тот раз,
когда Люциус потянулся к пакетику с кровью, которая должна была его исцелить.
Мне очень хотелось принять заманчивое предложение Люциуса, но я пересилила
себя: наши эмоциональные, сбивающие с толку отношения подошли к
кульминационному моменту.
С усилием я заставила свой голос звучать твердо:
— Ты предлагаешь мне банальное, позорное бегство. А суть
моего предложения — у тебя в руках. В буквальном смысле слова.
Люциус непонимающе нахмурился.
— Ты хотел меня напугать? — Я надеялась, что ни мой голос,
ни мои глаза не выдадут обуявшего меня ужаса.
— Да, — ответил он.
— Ты недооценил противника... Весьма наивно с твоей стороны.
Воцарилась тишина, которую нарушало только потрескивание
факелов.
