Но из МТК благодушно отвечали, что так как до начала изменений заказ стали был своевременно остановлен, то затраты завода будут определяться лишь стоимостью заказа новой стали и рабочих рук по переделкам. Иными словами, заводу и впредь, останавливая работы при появлении каждой новой проектной проблемы, приходилось безропотно ожидать, пока решение этой проблемы не созреет в МТК.
МТК принимает решения
Особый интерес описываемому периоду придает близкое участие в работах на “Рюрике” адмирала С.О. Макарова – признанного новатора флота, который благодаря своему положению мог в наибольшей степени влиять в то время на развитие и прогресс техники кораблей и кораблестроения.
В МТК в 1891-1894 гг. он занимал должность главного инспектора морской артиллерии (председателя артиллерийского отдела МТК). Приходилось ему замещать и председателя МТК. Насколько мог, он содействовал ускорению решений по “Рюрику”, но был не властен преодолеть всех последствий деятельности его, как тогда говорили, предместника – вице-адмирала Я.И. Купреянова (Куприянова).
Среди них были необъяснимо поспешное принятие на вооружение скорострельных пушек системы Канэ и задержка доставки чертежей этих орудий, отчего, как в начале февраля 1892 г. отвечал С.О. Макаров на очередной запрос М.И. Кази, МТК не может разрешить вырубку в бортах “Рюрика” орудийных портов, поскольку размеры их неизвестны. Не сразу решилась и другая проблема, связанная с проработкой подачи боеприпасов для новых скорострельных 120- и 152-мм орудий, заставившей потеснить машинные люки – сдвинуть их боковые стенки к диаметральной плоскости. Появилась мысль уменьшить размеры этих люков или, как это делается во французском флоте, вообще отказаться от них, применив для подачи воздуха искусственную вентиляцию. Такое решение, казалось бы, в наибольшей степени удовлетворяло “потребностям артиллерии и боя”. Но мнения разделились. Одни считали, что “рисково” вот так, без проверок, отказаться на “Рюрике” от машинных люков. (Любопытно, что, делая весьма ответственный выбор для всего флота новых скорострельных орудий, без всякой опытной их проверки, о “рисковости” никто не вспоминал). Другие во главе с С.О. Макаровым доказывали, что нет оснований опасаться применения искусственной вентиляции, нужная интенсивность которой всегда может быть обеспечена механическим путем. И все же большинством голосов (журнал № 23 от 18 февраля 1892 г.) от новшества отказались.
Одна за другой на заседаниях МТК, подталкиваемого ходом заводских работ, устранялись проектно-конструкторские неувязки, все еще сдерживавшие постройку “Рюрика” и поставки комплектующего оборудования корабля. И почти всегда приходилось решать новые всплывавшие с ними проблемы.
Определившиеся наконец размеры портов для новых 152-мм орудий оказались на 381 мм меньше, чем предполагались. В связи с этим С.О. Макаров на заседании МТК 21 февраля 1892 г. предложил отказаться от непомерной высоты ширстрека, выведенного над верхней палубой для усилений корпуса крейсера. Это позволило бы обеспечить установку спонсонов под 120-мм орудия и избавиться от загромождавших палубу специальных площадок для комендоров. Расчет, выполненный в чертежной МТК, подтвердил мысль С. О. Макарова. Балтийский завод согласился с возвращением к нормальной конструкции ширстрека, резко уменьшавшей трудоемкость работ.
Считая размеры портов определившимися, завод незамедлительно (с участием наблюдающего корабельного инженера) разработал и 30 марта представил на утверждение чертежи расположения артиллерии, броневых траверзов между орудиями, котельных и машинных люков, шлюпок. Относительно скорое их рассмотрение в МТК (журнал № 54 от 14 апреля 1892 г.) не удовлетворило завод: вместо немедленного начала работ по этим чертежам их приходилось или переделывать, или откладывать в ожидании получения Комитетом все еще отсутствовавших злосчастных чертежей орудий Канэ. Предусмотренные заводом броневые траверзы МТК отменил, впрочем, с достаточно легкомысленной оговоркой, что впоследствии, если они понадобятся, их всегда можно будет устроить “в том или ином виде”. Не окончательным, как вскоре оказалось, был и отказ от кормового балкона (с ним, по настоянию Н.М. Чихачева, меняя проработки разборно-съемной конструкции и устраивая модель по образцу английского крейсера “Эдгар”, пришлось провозиться чуть ли не два года).
В этом же журнале окончательно отклонили давнее предложение командира “Рюрика” капитана 1 ранга П.Н. Вульфа заменить чрезмерно тяжеловесные минные 50-футовые (15,2-метровые) катера более легкими 47-футовыми катерами, удобными для подъема и достаточно мореходными. Мотив отказа был такой: 50-футовые катера мореходнее (что важно для океанского корабля), скорость их на 1 уз больше, разница же в весе катеров (14 и 12,5 т) невелика, в способе их подъема существенных различий нет. Эти 50- футовые катера, снятые с черноморских броненосцев, соответствуют “миноноскам 2-го класса, которые ныне устанавливаются на английских кораблях”. И здесь английский опыт снова оказался решающим.
Вопрос о перегрузке крейсера, решению которого, казалось бы, помогало отвергнутое МТК предложение капитана 1 ранга П.Н. Вульфа, оказался главным на состоявшемся через неделю обсуждении еще раз измененного расположения погребов боеприпасов. Ввиду большего веса новых 152-мм орудий против прежних образцов 1877 г. (16 пушек весом 190 т вместо 169), значительного превышения веса 120-мм орудий (45,4 т вместо предполагавшихся 29) и увеличенного веса боеприпасов (генерал-адмирал требовал, чтобы на орудие было по 180 патронов) общая перегрузка составляла около 135 т. Решение приняли соломоново: “брать в практическое плавание” боеприпасов на 20 % меньше, что даст экономию в 81,7 т. А если удастся, как обещал артиллерийский отдел, хранить патроны без герметичных оболочек (пеналов), то экономия составит еще около 37 т. Полная же перегрузка будет редкой – в тех лишь случаях, если “почему-нибудь придется принять полный запас”.
И это говорилось об океанском крейсере, который, плавая в отдаленных морях, должен быть всегда готов к бою! Среди подписавших журнал (его без замечаний утвердил Н.М. Чихачев) был и С.О. Макаров. Очевидно, и у него не явилось мысли “перетрясти” проект, разобраться с превалирующими элементами нагрузки, избавиться, например, от сомнительных “миноносок” и не допустить сокращения боезапаса. Вне критики остались и дополнительные “минные пушки” (торпедные аппараты), которые, несколько раз перекраивая расположение офицерских кают, упорно “втискивали” в корме. Трудно было прийти к конкретным мерам, когда многое в проекте еще “плавало”, рассматривался он по частям, и целиком во всем его комплексе проектом не владели ни МТК, ни завод, ни даже наблюдающий корабельный инженер (должности главного конструктора тогда не существовало). Правда, Н. В. Долгоруков добился (до него это удавалось только Н.Е. Кутейникову при постройке “Дмитрия Донского”) строжайшего ведения в течение всей постройки весового журнала с вычислением текущих координат центра тяжести корабля. Но и существование весового журнала при отсутствии рабочего проекта и подробных, упорядоченных статей нагрузки не гарантировало весовой дисциплины. Это было по сути бесстрастное регистрирование беспланово поступавших на место постройки корабля различных грузов.
