С одной стороны, сейчас пожилой учительнице не хотелось ничего знать о бывшем зяте. Живой он или мертвый, ей все равно. Но при этом женщина гнала от себя ужасную мысль: вдруг Алик приехал, потому что захотел встретиться с сыном. Зачем ему мальчик после стольких лет забвения? Роберт не может иметь отношения к гибели поганца Алика. Если бы у нее была возможность, убила бы негодяя, задушила собственными руками, а мальчик на такое не способен. Но спрашивать, был ли он в гостинице у своего отца, Ольга Захаровна не хотела, боясь услышать утвердительный ответ.
Глава 30
Все-таки замечательно, когда есть такой друг, как Вадик Тымчишин. Он, конечно, бывает веселым балаболом, но как в журналистике без этого? Если слово – твой главный рабочий инструмент?
Вадик отвез Юльку сначала к дому Ольги Захаровны, а потом (учительницы дома не оказалось) в редакцию, болтая при этом без остановки, как радио в парке, которое за день ни разу не выключается.
– Юль, у меня теперь будет фото со своим трупом. Вставлю снимок в рамку и повешу в редакции.
– Фу! Глупости какие! Дурные у тебя пристрастия: один раз мертвяка сыграл, но зачем это тиражировать?
– А хочешь, тебе фотографию подарю?
– Нет, спасибо. Твой «труп» мне не нужен.
– Тогда я Миле Сергеевне подарок сделаю. Будешь завидовать, Сорнева, да поздно будет.
Юлька рассмеялась.
– Ты мне живой дороже, Тымчишин! Не скучно с тобой! Ты, как фокусник, все время вытаскиваешь из шляпы белых кроликов, и непонятно, когда они в твоей шляпе закончатся. Я, Вадичек, про твой мужественный поступок обязательно напишу в газете. Не каждый решится сыграть роль трупа. Пусть знают наших!
– Между прочим, могла бы записать со мной интервью! Мне славы хочется! Пусть пока и как актеру эпизода.
– И как назвать интервью? «Дорогие читатели, живой говорящий труп расскажет вам много интересного»? Ты ж лежал себе, полеживал с закрытыми глазами. О чем в интервью рассказывать?
– Сорнева! Сказывается твое пренебрежительное отношение к творческим людям и эпизодическим ролям. А сказать я могу многое. Пол был грязный, стоило помыть. Я, между прочим, в хорошем дорогом костюме лежал. И еще я теперь знаю, кто как пахнет. От Мишки Оленина разило рыбой. Чего его с утра на рыбу потянуло? А от Кима пахло пивом.
– Ой, Вадик! – Юля захохотала. – С тобой невозможно!
– Невозможно что? – подначил Тымчишин.
– Невозможно хорошо, – честно призналась девушка.
– Я тебя сегодня веселю, подруга, стараюсь. Ты какая-то поникшая. С материалом что-то не так?
– Который про съемки сериала… Тут все нормально, дополню деталями, в том числе про тебя, великого актера эпизода, и сдаю в следующий номер.
– А про убийство оператора?
– Пока сложно, не хватает информации. Разрозненные кусочки лежат по разным карманам у разных людей.
– Ты думаешь, по карманам шарить нехорошо?
– Если бы просто по карманам… Я пытаюсь проникнуть в душу.
– Да, подруга, я понимаю, о чем ты. Но ты же отлично умеешь заводить связи и знакомства.
В редакции, как всегда, было шумно. Когда одновременно несколько сотрудников работали за компьютерами, казалось, десяток маленьких барабанщиков не в такт стучат палочками по своим инструментам. Руководила «творческим оркестром» ответственный секретарь газеты Мила Сергеевна.
– Завтра последний срок сдачи материалов! Тебя, Тымчишин, это тоже касается.
– Про мои планы, Милочка Сергеевна, вы скоро будете узнавать из светской хроники.
Юлька прыснула.
– Скоро все газеты выйдут с заголовком «Известный актер Вадим Тымчишин был неотразим на красной дорожке».
– Ну, пока тебя на дорожку не пустили, материал сдай! – отрезала Мила. – Ни разу вовремя материал не сдал!
– И так всегда! Не понимают творческого человека… А я вам хотел свое фото подарить! Теперь не подарю!
Юлька улыбалась и думала о том, что слухи о неуправляемости журналистов и их недисциплинированности правдивы лишь отчасти. Творчество – удел отнюдь не ленивых или безвольных людей, даже если у них отсутствуют пунктуальность и дисциплина, а беспорядок на рабочем месте нормальное, обычное состояние. Журналисту, помня о сроках сдачи материала, всегда нужно работать, не останавливаясь на перекуры. И очень важно уметь преобразовывать творческую энергию в созидательную, как делает их главред Заурский.
Оттого и атмосфера в редакции всегда такая, что хочется творить. Материал, он как головастик в пруду, сначала неподвижно висит в воде, потом у него вырастают лапки, жабры, а потом появляется маленький лягушонок. Такое превращение называется метаморфозом, чудом живой природы. Рождение материала тоже чудо – результат акта творчества, работы души. И сейчас Юлька будет «выращивать» своего «головастика» из маленьких икринок информации.
Девушка включила компьютер и вставила флешку. Надо записать свои ощущения, так будет легче думать. Вадик прав: интервью – это неоценимая помощь в поиске информации. И еще необработанное, «сырое» интервью имеет даже большую ценность – это пока не художественный текст, а отражение человека таким, какой он есть, с индивидуальными особенностями и возможностью отыскать скрытый смысл в «живых» словах.
Итак, для начала журналистка Сорнева составила коллаж из своих представлений о «свидетельницах по делу» оператора Царева.
Ольга Захаровна.
Знала убитого Алика Царева-Царегородцева давно, со школьной скамьи.
Алик – ее бывший зять.
Фактически обвиняет его в смерти дочери.
Воспитывает сына Царева-Царегородцева по имени Роберт.
Ненавидела погибшего. Имеет все мотивы для убийства. Неискренна.
Учитывая возраст и физическое состояние, убить не могла. Или могла?
Жанна.
Знала убитого давно и хорошо, со школьной скамьи.
Ученица Ольги Захаровны.
Вероятно, любила Алика Царева-Царегородцева.
Потом возлюбленный изменил ей с ее лучшей подругой Наташей.
Помогала Наташе и ее сыну.
При этом Наташу так и не простила.
Эмоционально уравновешенная.
Знала, что Царев-Царегородцев не пропал без вести.
Об убийстве якобы не знала. Или знала?
Убить могла.
Татьяна.
Знала убитого давно и хорошо.
Вероятно, тоже была в него влюблена в школьные годы.
Ученица Ольги Захаровны.
Переживала за подругу Наташу.
Помогала Наташе и ее сыну.
Чью сторону приняла – Наташи или Жанны, – не вполне понятно.
