Может, не так уж и глупы были предки, смирившись с властью кафирского русского царя, предпочтя его власти лукавых османов и кровавых, подлых англичан? В мире, полном куфира и зла, иногда приходится выбирать из двух зол меньшее…
Примерно через час лидер чеченцев понял, с чем он имеет дело.
Это был лесопункт. При советской власти – большая деревня, со станцией узкоколейки и даже магазином – само по себе это свидетельствовало о важности этого пункта, потому что в менее важные деревни раз в несколько дней приезжал вагон, лавка. Где-то рядом – зона, и наверное, не одна, а тут вольняшки живут. Жили. Потом ушла советская власть, все отсюда уехали. А теперь вернулись – потому что в замертвяченных городах стало невозможно жить…
Так и живут. Тут по сути что-то наподобие лагеря, как у них. Только не в землянках, а в домах и открыто почти.
Оставалось найти ответ на вопрос: где?
А найти его было несложно. Можно, конечно, жить в зоне, там капитальные сооружения каменные, запретка. Но там – вряд ли. Потому что каменные помещения, да еще большие, сложно обогреть – зимой торфа или дров не напасешься. И углам просто западло будет в зоне жить. А тут – тут вон, три дома уже построили и строят четвертый. Рабы строят. Дома новенькие, там, значит, и искать…
Какого-то пропускного режима нет, даже не выставили часовых. Думают, лес защитит, и никто не знает.
Ну-ну…
Пожилой машинально посчитал в голове. Семеро. Он пока видел семерых. Это то, что с оружием, рабов он не считал, потому что раб не человек.
Продолжать наблюдение.
Еще через полчаса он увидел нужного им человека. Телка, русская. Без оружия, вышла с каким-то ведром. Выплеснула. Рядом оказался какой-то боевик, он ей что-то сказал. Она не ответила, зашла в дом.
Телка молодая.
В общем, все понятно. Куховарит на всех и, наверное, пользуют ее. Либо все по очереди, либо старший – скорее второе, потому что баб на всех не хватит, а старший – он на то и есть старший, чтобы у него было то, чего нет у всех.
Она как угодно, с кем угодно и где угодно ляжет.
Так говорили чеченцы про русских женщин, и, в общем-то, справедливо, если учесть то, что они искали в Москве и к какой категории женщин они ездили. Проблема в том, что после того как появился Интернет и социальные сети, чеченки стали все больше и больше походить на русских, забывая о стыде.
Так он продолжал наблюдать, пока не услышал шум моторов.
Шайтан вах калле!
По проселку ехал «Мицубиси Паджеро», он подъехал как раз к тому дому, где скрылась единственная женщина, какую они видели. Вышли трое, один явно старший. Очки потому что темные и пистолет АПС в кобуре.
Придурок.
Пошли в дом, все трое…
К старшему подполз один из чеченцев.
– Я его узнал, эфенди.
– Кого?
– Того, со «стечкиным». Это Мураев.
Мураев?!
– Который Мураев?
– Асламбек.
– Родственник Салахуддина Мураева?
– Да, он. Племянник его. Родная кровь.
Старший из боевиков процедил ругательство.
– Как стемнеет, идем.
– Понял, эфенди.
– Мураева надо живым.
– Сделаем, эфенди…
Не было ни гроша, да вот, алтын…
Как только стемнело, волчья стая, обойдя систему, начала сжимать кольцо вокруг одного из домов.
У самого дома с автоматов перешли на пистолеты, за исключением тех, у кого были МР5. Никакого охранения не было, вообще – как конфетку у ребенка отнять. У всех на оружии были глушители.
Установили растяжки на прикрытие, у них была МОН-50, но ее поберегли на случай, если совсем плохо станет.
Старший из чеченцев огляделся, определил путь проникновения – через хозблок.
Ага, заперто. Боятся бродячей нечисти…
Но дом был построен по-русски, потому вдвоем аккуратно выставили раму, не разбив при этом окна, просочились внутрь.
Замерли, прислушиваясь…
– Э… Светка!
…
– Светка-конфетка…
…
– Я щас приду…
Тяжелые, но нетвердые шаги…
Чехи брали языка споро, несмотря на темноту и ограниченное пространство, не первый раз и точно не последний. Один бросился в ноги, второй зажал рот, жарко шепнул в ухо.
– Не ори. Зарежу…
Стащили в бывший свинарник, связали, закрыли дверь. Старший немного подрезал ухо, потом продемонстрировал нож.
– Заорешь – попластаю, понял?
Язык истово закивал.
– Сколько человек в доме?
– Восемь!
– Это считая бабу?
– Да!
– Баба откуда?
– Не знаю.
– А если палец отрезать? Магомед…
– Нет!
Второй пихнул в бок сапогом… получилось не очень, места было мало.
– Говорят… дочь какого-то… человека важного. Сюда привезли… чтобы папа был сговорчивее…
Чеченцы переглянулись.
– Где она?
– На кухне… наверное.
– Она здесь кто?
– Ну… готовит всем…
– Трахаете тоже все?
– Нет. Ее только Асламбек…
– За дверью, из которой ты вышел, – что?
– Кухня.
– Дальше?
– Дверь в комнату большую.
– Направо или налево?
– Направо.
– В комнате что?
– Стол большой… у окна. Там все сидят.
– Еще комнаты?
– Направо… и налево.
– Там что?
– Спят там.
– Кто спит?
– Налево Асламбека комната, там только он… ну и эта. Налево общая.
Старший чеченец кивнул – второй выхватил молоток, с короткого замаха ударил пленного по голове. Раздался отвратительный хруст…
– Работаем, – подвел итог старший, – кухня, затем комнаты. Ваха – телка, ты, Али – меняешь Ваху. Мураева – по возможности живым.
…
– Аллах акбар.
Открылась дверь… телка была на кухне. Пахло сытным варевом… не мясом, а чем-то непонятным. Увидев людей в черном, она открыла рот, выронила звякнувшую ложку, но Ваха, назначенный «опекать» ту, за которой они пришли, выпустил автомат, ударил телку в солнечное, зажал рот, подхватил ее и развернулся спиной к гуляющей в соседней комнате компании, лицом к двери, в которую они вошли, – если оттуда начнется стрельба, то пули пробьют сначала его, потом ту, за которой они пришли…
