Так получилось, что я какое-то время провел в США и неплохо знал их систему. Мог сравнивать. Принципиальная разница между нами и ними в том, что у них основная тяжесть налогообложения ложится на граждан, а у нас – на бизнесы. У них мало начальных школ с федеральным финансированием (только в городах) и нет службы охраны порядка – ФБР есть, но вот повседневной полицейской работой – патрулирование, задержание, раскрытие несложных преступлений, каковых более девяноста процентов от общей массы – занимается местный шериф, которого избирают и финансируют местные. В итоге получается так, что у нас муниципалитеты зависят от трансфертов с республиканского уровня и от местных бизнесов, которых просят скинуться то на День Победы, то на ремонт школы, а в США муниципалитеты зависят только и исключительно от граждан, от избирателей и налогоплательщиков. Местные налоги больше федеральных, как подоходный, так и на жилье, но жители платят, понимая, что чем больше налогов, тем лучше школа и тем лучше служба шерифа, больше безопасности. Местные власти могут сами устанавливать уровень налоговых отчислений, но они балансируют между потребностями и возможностями налогоплательщиков. Если установить слишком низкие налоги – жители начнут переезжать туда, где лучше школы. Если слишком высокие – жители тоже будут переезжать туда, куда они смогут себе позволить. Жители, понимая, что многое зависит от них, объединяются в реально работающие комьюнити и часть работы делают сами бесплатно – например, улицы убирают или помогают шерифу. Они понимают, что чем лучше в их округе будет соотношение между налогами и качеством общественных услуг, тем больше людей захотят переехать к ним в округ, и тогда часть налогообложения они возьмут на себя и станет еще лучше.
Кроме того, американские муниципалитеты активно взаимодействуют между собой, и если, к примеру, где-то лучше налажена уборка мусора, то соседи наймут эту компанию, а не будут платить своей, неэффективной. Так же и со школами.
У нас же на муниципальном уровне власть никак не зависит от населения. Вообще. Ей плевать, кто у нее живет – бедные или богатые. Но для выживания ей надо поддерживать тесные и доверительные отношения с бизнесом. С любым бизнесом.
Вот так происходит смычка госчиновника и бизнесмена, который никогда не прочь срезать углы. В коррупции будут виноваты они оба. И на этом же уровне закладывается презрение к живущему на земле быдлу. Кто они? От них ничего не зависит, у них одни проблемы, они только ходят и просят, канючат.
Конечно, большинству бизнесменов ничего особенного и не надо – ну, землю, скажем, выделить или закрыть глаза на сбросы на рельеф местности. Но бывает так, что появляются люди подобные Забродину, с далеко идущими планами. И им завербовать в это дело местное начальство бывает проще простого.
Или позабытое на фоне сегодняшнего кошмара дело Цапков, когда двенадцать человек ночью вырезали. Как криминальное семейство держало под контролем крупную станицу, почти город, – и никто ничего не знал, никто не обращал внимания. А просто они тут единственными работодателями были и единственными источниками налогов в бюджет. Кто против такого пойдет? Вот и жили, как писал в своей диссертации безумный Сергей Цапок, одной большой семьей.
Проблема в том, что больше так жить нельзя.
Я кивнул стоящему рядом Сомяре. У него был пакет, туда мы солярки немного плеснули, от украинцев научились. У меня наручники.
– Пошли…
Пока ехали до лесу – тут минуты три, рядом все, – клиент дошел до нужной кондиции, облевался весь. Когда сняли пакет – лицо в блевотине, дышит как выброшенная на берег рыба.
Я посветил себе на лицо.
– Узнаешь?
– Александр… Вадимович?
– Он самый. Из-за тебя меня чуть не убили. И его тоже, – я показал на Дмитрия.
– Я не знал ничего!
– Знал, не знал, мне по хрен… Ты думал, на базаре съехать? Не…
…
– Из-за ваших с Забродиным муток люди погибли.
– Я не приказывал.
– Да мне по хрен, приказывал ты или нет. Раз врешь, значит, с Забродиным ты заодно. С одного корыта хлебаешь…
Я показал стволом автомата.
– Беги.
У Беспалова задрожали губы.
– Беги, с…а!
– Саш… – сказал Димыч, – тормози.
– Чо тормози! Чо тормози?!
– Тормози.
Я вскинул автомат.
– Беги!
Беспалов повернулся, неуклюже побежал. Я отпустил его на несколько метров, потом начал стрелять – под ноги.
– Тормози, Саня, да ты что делаешь?!
– Да пошел ты!
Я оттолкнул Димыча и прицелился. Прежде чем Сомяра успел перехватить ствол, отбив его вверх, – я выстрелил.
Существует такой метод – называется «маятник». Он описан Богомоловым в книге «В августе сорок четвертого». Многие считают, что маятник – это особая техника стрельбы, но это не так. Маятник – особая техника допроса. Шатаешь из стороны в сторону, да так чтобы с резьбы срывало…
Беспалова перевязали и посадили в машину. А вы думаете, я его насмерть? Ищите дурака – он свидетель. Легко подстрелил, по касательной – уж что-что, но стрелять я умею. За это Димыч при Беспалове меня обматерил, автомат отобрал и по морде дал. Теперь он допрашивал дошедшего до кондиции клиента прямо в машине, а мы с Сомярой стояли и наслаждались пейзажами, насколько это можно сделать было ночью.
Было тихо. Светила луна. Проблема была только в том, что выстрелами мы могли привлечь хищников из леса. И не обязательно живых.
– Вот скажи, Вадимыч, – сказал Сомяра, – почему так, что в вашем мире всегда все дерьмо наверх всплывает.
– А в вашем – нет?
– В нашем – нет. В тюрьме говном быть нельзя. Люди не дадут. Люди к людям, гады к гадам, гребни к гребням…
– Да перестань, Сомяра. Это раньше понятия были. Как и люди несгибаемые. А сейчас что? Хочешь сказать, что вот эти вот лаврушники, которые у вас весь верх заняли, – они кристально честные по воровским понятиям? А?
…
– Или воры с властью не стали сотрудничать? Было не понять, где заканчивается Цэка и начинается зэка.
Сомяра ничего не ответил.
Из машины выбрался Димыч, явно довольный.
– Ну?
– Норм. Материала на десяток ДОР
[21] хватит. Раскололся до задницы…
– Да. Только кто тебе даст его в ход-то пускать? Думаешь, тебе в Ижевске рады будут с таким материалом?
– Ну а ты что предлагаешь?
– Качать маятник дальше.
Бывшая Россия, Удмуртия
Камбарка
Тысяча тридцать девятый день Катастрофы
В нашей жизни невеселой главное – взять старт. Чтобы тебя заметили, оценили, выдвинули. Если заметили – потом проще, система сама за руку ведет, только не косячь.
