Она вытолкнула вперед рыжую копию самой себя. Поклонившись и насмешливо поцеловав мою руку, Шарль саркастически произнес:
— Рад повидаться снова, не под дождем.
Я неуверенно улыбнулась ему.
Не знаю, показалось ли мне или действительно все отступили на шаг назад, — но у меня возникло впечатление, что в комнате остались только я и человек, появившийся передо мной. Это был тот самый вчерашний аристократ — владелец дома. Все остальные приветствовали меня вполне дружески, но хозяин не улыбался.
Стоя передо мной, он напряженно поклонился от талии.
— Жан-Батист Гримо де ла Ренье, — сообщил он, глядя мне прямо в глаза. — Хотя все те, кто сродни мне, члены клана, могут здесь жить, дом принадлежит мне, и прежде всего мне кажется, что ваше присутствие здесь весьма неразумно.
— Жан-Батист, — послышался из-за моей спины голос Винсента, — но это ведь вышло непреднамеренно.
Он лежал на высоких подушках, закрыв глаза, и выглядел так, словно все его силы ушли на несколько произнесенных им слов.
— Вы, молодой человек… именно вы нарушили все правила, приведя ее в этот дом, и это прежде всего. Я никогда не позволял никому из вас приводить сюда ваших возлюбленных-людей, но вы весьма бесцеремонно нарушили мой запрет.
Я почувствовала, что заливаюсь краской от его слов, только не знала, на что именно я отреагировала так бурно: то ли на слово «людей», то ли на слово «возлюбленных». Все окончательно утратило смысл.
— А что мне было делать? — возразил Винсент. — Она же только что увидела, как погиб Юл! Она была в шоке!
— Это была твоя проблема, тебе было и решать ее. Но прежде всего ты не должен был втягивать ее во все. А теперь тебе предстоит разобраться с последствиями.
— Ох, да зачем ты так, Жан-Батист? — заговорил Эмброуз, откидываясь назад и небрежно забрасывая руку на спинку дивана. — Это же не конец света! Мы ее проверили, она не шпион, это точно. К тому же она уж точно не первый человек, узнавший, кто мы такие.
Старик бросил на него испепеляющий взгляд.
Парень, представившийся Гаспаром, заговорил очень боязливо:
— Если мне позволят внести ясность… разница в том, что все прочие люди, пересекавшиеся с нами, были… э-э… были индивидуально выбраны из тех семей, которые много поколений служили Жан-Батисту.
Поколений?! Я похолодела от страха. По спине пробежали ледяные мурашки.
— Не забывайте, что вас, — продолжил Жан-Батист с нескрываемой неприязнью, — я знаю менее суток, и при этом вы уже вторглись в уединение моих близких. Вам здесь нечего делать.
— О, черт! — воскликнул Юл. — Не сдерживай свои истинные чувства, Гримо! Тебе, старина, явно необходимо научиться раскрываться и выражать себя!
Жан-Батист держался так, словно ничего не слышал.
— Ну, и что нам теперь делать? — спросила Шарлотта, обращаясь к хозяину дома.
— А ну, замолчите! Все! — судорожно вздохнув, заговорил Винсент. — Мы все друг другу сродни. Как члены клана. Кто за то, чтобы рассказать Кэти обо всем?
Эмброуз, Шарлотта, Шарль и Юл подняли руки.
— А чего хотите от нас вы? — Этот вопрос Винсент обратил Жан-Батисту и Гаспару.
— Сами разбирайтесь, — ответил Жан-Батист.
Он несколько секунд пристально смотрел на меня, а потом, развернувшись на пятках, быстрым шагом вышел из комнаты и со стуком захлопнул за собой дверь.
14
— Итак, — с усмешкой заговорил Эмброуз, потирая руки, — большинство побеждает. Значит, начинаем вечеринку.
— Давай сюда, — сказала мне Шарлотта, сбрасывая с дивана на пол пару больших подушек.
Усевшись на одну из них по-индийски, она похлопала ладонью по второй.
— Все в порядке, — заверил меня Винсент, видя, что я колеблюсь.
— Кэти, — заговорил Юл, — надеюсь, ты понимаешь: о том, что ты услышишь сейчас, ты не должна говорить ни слова за пределами этих стен.
Винсент произнес медленно и весомо:
— Юл прав. Теперь наши жизни — в твоих руках, Кэт. Мне очень неприятно возлагать такую ответственность на кого бы то ни было, но дело зашло слишком далеко. Ты обещаешь хранить нашу тайну? Даже… — У него как будто перехватило дыхание. — Даже если ты сегодня уйдешь и решишь никогда больше не возвращаться?
Я кивнула. Все ждали.
— Обещаю, — прошептала я, и это было единственным, что я сумела протолкнуть сквозь застрявший в горле гигантский ком.
Да, здесь происходило нечто чрезвычайно странное, а у меня было слишком мало фактов для того, чтобы попытаться угадать, что же это такое. Но после того как Жан-Батист небрежно произнес слово «люди», а Винсент с Юлом явно ожили после смерти, я понимала: я действительно влипла во что-то серьезное. И то, что я не понимала, во что именно я вляпалась, пугало меня до полусмерти.
— Юл… начинай ты, — предложил Винсент, и взгляд у него при этом был скорее мертвым, чем живым.
Юл, оценив ситуацию, решил проявить жалость:
— Может, будет лучше, если мы предложим Кэти спросить, что именно она хочет узнать?
«С чего же начать?» — подумала я, а потом вспомнила, с чего именно для меня все завертелось.
— Я видела ваши фотографии, твою и Винсента, в газете 1968 года, и там было сказано, что вы погибли на пожаре, — сказала я, поворачиваясь к Эмброузу.
Он кивнул с легкой улыбкой, поощряя меня продолжить.
— И как вы могли очутиться здесь?
— Ну, я рад, что мы начинаем с таких легких вопросов, — сказал Эмброуз, чуть наклоняясь в мою сторону. — Ответ может быть таким: потому что мы… зомби!
И он испустил ужасающий стон, разинув рот и оскалив зубы, а пальцы скрючив на манер когтей.
Увидев ужас на моем лице, Эмброуз закрыл рот и хлопнул ладонями по коленям.
— Да шучу я! — захохотал он, но тут же перестал смеяться и спокойно посмотрел на меня. — Хотя вообще-то нет. Мы — зомби.
— Да никакие мы не зомби! — возразила Шарлотта, и от раздражения ее голос прозвучал слишком высоко.
— Думаю, более правильным термином будет… ну… неумершие, — неуверенно предположил Гаспар.
— Призраки! — со зловещей усмешкой бросил Шарль.
— Да прекратите вы ее пугать! — сказал Винсент. — Юл?..
— Кэти, все это очень, очень запутанно. Мы сами себя называем ревенантами, выходцами с того света.
Я окинула взглядом всех их по очереди.
— Ре-ве-нанты, — медленно повторил Юл, явно решив, что я то ли не расслышала, то ли не поняла.
— Я знаю это слово. На французский оно переводится как «призраки»…
