Близилось время обеда, Лиза читала заметки по истории, и тут зазвонил телефон. Это был Соломон.
— Разве мы не расстались несколько часов назад?
— Что случилось прошлой ночью?
— Мы посмотрели лучший на свете фильм, и ты выдал мне свой секрет.
— Точно, — сказал Соломон. — Это изматывает — рассказывать секреты. Япроснулся где-то час назад.
— И каких успехов добился? Лично я уже пробежала три километра, написала рецензию и начала готовиться к тестированию.
— А я двадцать минут наблюдал за морскими угрями в какой-то документалке, пока не стало тошнить.
— Какой продуктивный день у тебя. Неплохо.
Он рассмеялся — сильнее, чем ожидала Лиза. Порой человек хохочет настолько искренне, что можно услышать отчетливые «ха-ха-ха». Таким был смех Соломона.
— Да… А ты знала, что угри живут около восьмидесяти пяти лет?
— Это пугает. Соломон, ты звонишь, чтобы меня пригласить?
— Возможно.
— Давай, вперед. Не стесняйся!
— Серьезно? — смутился он.
— Это называется дружба: ты звонишь человеку или он тебе, и вы зовете друг друга куда-нибудь. Ты на верном пути.
— Ясно. А ты хочешь?
— Хочу ли я что?
— Приехать сегодня ко мне.
— На самом деле сегодня я занята, — ответила Лиза, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
— Издеваешься надо мной?
— Ага! В два часа тебя устроит? А то мне еще тридцать страниц конспекта надо бы просмотреть.
— Вот и отлично, — сказал Соломон. — Если ты точно не против…
— Соломон! — Лиза повысила голос. — Ты все делаешь и говоришь правильно, что еще за «если ты точно не против»? Я только за!
— Круто! Чем хочешь заняться?
— Умеешь играть в шахматы?
— Умею, но плохо.
— Замечательно, в них и сыграем. Доска с фигурами есть?
— Ага. В стиле «Времени приключений». Только чур не смеяться!
— Смеяться? Еще чего, мы с Кларком обожаем этот мульт.
— Да ты прикалываешься надо мной!
— Вот еще, так и есть!
Когда Лиза приехала к Ридам спустя пару часов, фигуры уже были расставлены. Соломон решил расположиться в столовой. Лизе за всю ее жизнь крайне редко приходилось бывать в этой комнате, впрочем, совместные трапезы и у других семей были явлением, выходящим из ряда вон. Возможно, Риды тоже были из их числа, но отчего-то ей хотелось верить в обратное.
— Какое у тебя любимое блюдо? — спросила она, присев.
— Мы что, в детском саду?
Лиза, вскинув бровь, взглянула на шахматы, а затем на Соломона.
— Ну ладно, — ответил он, устраиваясь на стуле. — Пицца, пожалуй.
— Пицца? — удивилась Лиза. — Как скучно, Соломон.
— Можешь звать меня Сол. Или Соло.
— Я могу быть с тобой откровенна?
— Валяй.
— Мне кажется, «Соло» звучит обидно, — заметила Лиза.
— Нисколько, если забыть про Одинокого Агорафоба и представить Хана
[14].
— А, и правда.
— Мне нравится имя Сол. Прадедушку звали также.
— А моего звали Гейтор.
— Гейтор… Прейтор?
— Именно. — Лиза склонила голову, делая вид, что ей неловко в этом признаваться. — Зоологом был. Без шуток.
— Как его звали на самом деле?
— Дик, — ответила Лиза.
— Умел твой предок сделать правильный выбор!
— Так, ну, ты готов проиграть?
— Как никогда. Кто ходит первым?
— Да ладно, Сол? Начало не задалось.
— Твою мать, — чертыхнулся он. — Я же помню, что белые.
— Ругаешься, будто никогда в жизни не ходил в школу и воспитывался в подворотне, — заметила Лиза.
— Это все мое окружение, — пошутил Сол. — Не позволяй им себя обмануть. Если рядом нет посторонних, ругаются, как моряки.
— Меня в том году мама заставила вымыть рот. С мылом, — заявила Лиза. — За то, что я отчима сукиным сыном обозвала. Забавно, ее взбесило только то, что я матерюсь.
— При родителях я редко ругаюсь, — добавил Соломон.
— Это твой способ протеста. Например, если бы ты рос в семье преступников, мог бы пойти в копы. Мир вообще загадочная штука.
— Или это ты на меня дурно влияешь, — сказал он, сдвигая пешку на две клетки вперед.
— Что-то я сомневаюсь, — хмыкнула Лиза, шагая конем.
Ей было не важно, кто победит. Она лишь хотела опробовать метод, о котором с утра вычитала в сети, — игровая терапия, расслабляющая пациента настолько, что тот запросто выдает свои самые интимные секреты или мучающие его факты о себе и своем прошлом. Прогресс Соломона был впечатляющим, и Лиза решила прощупать, как далеко сможет зайти в своих манипуляциях, не выдавая истинных целей.
Первую партию Соломон проиграл — Лиза захватила его короля с помощью пешки и ладьи. Сол молча расставил фигуры и развернул доску, чтобы Лиза играла белыми.
— Мне с черными больше везет, — заявил он.
И поначалу казалось, что Сол близок к победе. Он настолько увлекся игрой, что минут пятнадцать думал над ходом, не поднимая на Лизу глаз. «Быть может, метод сработал, — решила она, — и пора сыграть в терапевта?»
— Кроме того, что ты боишься продуть, тебя что-то пугает по-настоящему?
— Быть похороненным заживо, — слегка помедлив, ответил Сол.
— Резонно.
— А тебя?
— Смерчи. Не спрашивай почему, никогда их не видела вблизи.
— Это ж гигантские ветряные воронки, сносящие все на своем пути. Понятно, с чего ты их боишься.
— А еще… мне страшно застрять до конца жизни в Апленде.
— Ха, в этом мы отличаемся, — сказал Соломон, передвигая пешку. — Куда хочешь поехать?
— Да хоть куда, — ответила Лиза. — В город побольше. В какой-нибудь мегаполис. Пригороды выбешивают.
— Но ведь тут полно старичков, детишек и ненормальных вроде меня, — пошутил Сол. — Разве можно не любить пригороды?
— И часто ты зовешь себя ненормальным? — спросила Лиза.
— Только в шутку и если нужно отмазаться от уборки.
— Так, значит, твой величайший страх — быть похороненным заживо. А из того, что действительно может с тобой произойти?
