— Ты все еще живешь в Сан-Франциско? И танцуешь?
— Вау! — воскликнула Хизер. — Слишком много вопросов и слишком мало времени. Когда у тебя перерыв? Мы можем пойти чего-нибудь выпить?
Мой желудок взбунтовался при мысли об алкоголе, но я кивнула. В придачу к работе встреча с Хизер, пока она гостит здесь, будет для меня превосходным способом отвлечься. Это поможет мне снова встать на ноги.
— Я заканчиваю работу в три часа, — сказала я.
— Может, тогда заодно и поужинаем? — спросила Хизер.
— Конечно, — ответила я, понимая, что все еще не смогу ничего съесть. Мне придется прибегнуть к тем же уловкам, которыми я пользовалась будучи подростком. Например, я разрезала еду на кусочки и старалась так прятать одни куски под другими, что можно было подумать, будто я все-таки что-то съела.
— Ура! — закричала Хизер и снова обняла меня. — Я так рада видеть тебя! Жду с нетерпением рассказов о твоей жизни.
— Я тоже, — сказала я, размышляя, как мне удастся вести дружескую беседу, не упоминая Тайлера. Я надеялась, что Хизер не заинтересуется им. Может быть, если я сама не начну вспоминать о нем, то Хизер тем более не станет. Я задурю ей голову рассказами о колледже, о Дэниэле, о нашей с ним помолвке и недавнем разрыве, отлично зная, что она будет упиваться этими драматическими подробностями. И я ничего не упомяну о вечеринке Четвертого июля. Я не скажу ей, что с того вечера я чувствую себя так, словно внутри меня все сломалось.
— Куда пойдем? — спросила Хизер. — Я хочу целую кучу экзотических закусок и фантастических коктейлей!
— Бар «Поппе’с» на Лейквей славится ими. По крайней мере, мне так говорили.
На самом деле именно Тайлер рассказал мне об этом месте. Он уверял меня, что нельзя побывать в Беллингхэме и не отведать их умопомрачительной кухни.
— Отлично! — воскликнула Хизер. — Я заберу тебя из дому часов в восемь, годится?
Я кивнула.
— До встречи! — сказала я, стараясь звучать так же, как и она — легкомысленно и жизнерадостно. Притворяйся, пока не научишься это делать как следует! Это была моя любимая установка, которую я давала своим клиентам, когда они уверяли, что не смогут сделать все упражнения. «Притворяйтесь, что сможете, — убеждала я их, — притворяйтесь до тех пор, пока это у вас не получится».
Хизер направилась к стоянке автомобилей, и я помахала рукой ей вслед. И подумала, что, может быть, вся моя теперешняя жизнь станет именно такой. Я буду притворяться, что все у меня прекрасно, а фальшивая жизнерадостная оболочка будет скрывать кошмар, ужас и полный внутренний разлад. Может быть, моя мама ошибалась, и я смогу найти способ запереть все переживания в себе, где-нибудь очень глубоко. Если я просила клиентов трудиться и преодолевать кажущийся им предел возможностей, тогда я должна суметь сделать то же самое.
Именно это я говорила себе вечером, когда стояла в ванной, готовясь к встрече с Хизер. Поскольку концы моих волос были неровными после того, как я небрежно их обкромсала, я заколола основную массу на затылке, оставив свободными несколько локонов, обрамлявших лицо. Макияж я нанесла ярче, чем обычно: тональный крем, румяна, темно-красная помада, черная подводка для глаз и огромное количество туши. Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, я, поджав губы, внимательно разглядывала свое отражение. Я была рада, что не похожа сама на себя. Девушка, которую я видела в зеркале, была кем-то совсем другим. Ее словно заковали в тяжелые доспехи, сквозь которые не могли пробиться воспоминания, и она была достаточно сильной, чтобы отразить любую атаку. Она была единственным созданием, которому я могла доверять.
Перед тем как направиться в свою комнату, чтобы одеться, я встала на весы и была не в силах сдержать радость, увидев, что вес уменьшился. Десять дней без твердой пищи привели к тому, что мной снова овладело знакомое пьянящее чувство собственной силы. Способность противостоять основной потребности моего тела в питании была для меня самым лучшим наркотиком. Я сказала себе, что моя воля всегда была железной, поэтому я справлюсь со всеми своими проблемами.
— Почему бы вам, девочкам, не посидеть просто у нас? — предложила мама, когда я вошла в кухню, где они с отцом сидели за столом, потягивая белое вино. Грязные тарелки с остатками ужина стояли на столешнице, и я поспешно отвела взгляд в сторону прежде, чем меня не стошнило при виде обглоданных куриных костей.
— Хизер хочет сходить куда-нибудь, — ответила я, наливая себе стакан воды. — И я тоже.
По крайней мере, так говорила я самой себе.
— Мы не уверены, что это хорошая идея, — сказал папа. Он уперся ладонями в стол, словно готовясь вступить в спор. — Тебе пришлось пройти через многое, и ты только что приступила к работе.
— Что, кстати, пошло мне на пользу, — заметила я. Я залпом выпила целый стакан воды, на время угомонив свой желудок. — И чем быстрее я вернусь к привычной жизни, тем лучше.
Мама покачала головой.
— Ты слишком перетруждаешь себя, Эмбер. Тебе стоит…
Я со стуком поставила пустой стакан на столешницу, не давая ей возможности договорить, и с вызовом посмотрела на них обоих.
— Вам не нужно решать, что мне стоит и что не стоит делать.
Я пожалела о том, что рассказала о случившемся на вечеринке. Мне следовало бы держать язык за зубами. Чем больше людей знают секрет, тем труднее сохранить его в тайне.
— Ты сейчас еще не в состоянии рассуждать здраво, — твердым тоном объявил отец. — Мы просто хотим помочь тебе поступить правильно.
— И это тоже не вам решать. — Я услышала на улице гудок машины и выглянула в окно. Хизер махала мне, сидя во взятом напрокат белом автомобиле, который она припарковала у дверей нашего дома. — Увидимся позже, — сказала я, взяв в руки сумочку. Моя мама начала было что-то говорить, но я решительно захлопнула за собой дверь.
А спустя десять минут мы с Хизер уже сидели за стойкой бара в маленькой гостинице, о которой я ей говорила. Народу было еще немного, и единственная музыка, нарушавшая тишину бара, была тихим джазом, так что нам не приходилось кричать, чтобы быть услышанными.
— О’кей, — начала Хизер, делая глоток коктейля «Лемон дроп», который ей только что подали. — Расскажи мне обо всем. О работе, учебе и мужчинах. В такой последовательности.
Я улыбнулась и коротко изложила ей историю моей жизни за прошедшие девять лет, с тех пор как мы с ней виделись в последний раз, не упомянув лишь о Тайлере и о том, что я лежала в больнице. Единственное, что я рассказала подробнее, были мои отношения с Дэниэлом, как мы повстречались, как обручились и как затем разорвали нашу помолвку.
— О, бог мой, — сказала она. — Но почему? Он кажется таким идеальным. — Она сделала паузу, потом подняла вверх указательный палец. — Подожди. Не говори мне. Там должен был появиться кто-то другой. У тебя или у него?
Улыбка на моем лице исчезла, и я покачала головой:
