Сэм прервал разговор и в упор посмотрел на Де Риттер.
— Извини, Сэм, я представляю тебе лейтенанта Йоханну Де Риттер. Йоханна, это Сэм. Теперь оставляю тебя в руках секретариата, нам нужно прогуляться в Пре-Сен-Жерве. Похоже, кому-то хочется, чтобы мы туда отправились.
По дороге к кабинету Сэму не удалось скрыть улыбку.
— Серьезно, это и есть Де Риттер? Ронан ее видел?
— Еще нет.
— Знаешь, что уже два дня, как у него только ее фамилия на уме?
— Ага, знаю. Будет забавно.
15
— Все еще устанавливаем очевидность преступления, месье прокурор. Направляемся к коммуне Пре-Сен-Жерве, квартал Бельведер. Кровь, обнаруженная на свитере Бебе Кулибали, принадлежит уже упомянутому Франку Самою, наркоману, известному нашим службам. Сходили к его матери, у которой нет от него известий уже несколько недель, она снабдила нас телефоном его мобильника. Это номер, который зафиксирован в пределах квартала Бельведер.
— Думаете там его отыскать?
— Знаете, это просто определение территории, помогающее нам в поисках: не то чтобы точный адрес, но хотя бы район. Все легче, чем поселок из пятнадцати двадцатиэтажных домов. С другой стороны, на свитере его кровь, и у меня есть сомнения насчет состояния его здоровья. Но как только мы что-нибудь найдем, я вам позвоню.
Разъединив вызов, Кост убрал мобильник к себе в куртку. Ронан был за рулем, а Сэм на заднем сиденье озвучивал бессовестно приукрашенное описание Йоханны Де Риттер.
— По-моему, давно пора! В группе не хватало хорошенькой задницы; меня уже достало пялиться на твои бедра, Сэм. Я, знаешь ли, не фанат тюремных нравов, а в нашем управлении даже пофлиртовать не с кем.
— Ты просто плохо ищешь.
— Ты говоришь, они скрываются. Не снимают верхней одежды и плюют на землю, чтобы выглядеть как можно менее женственными. Когда они возвращаются с вечеринки, то вынуждены переодеваться в метро, прежде чем появиться у себя на районе. Для некоторых здесь девушка, которая носит юбку, — уже шлюха.
— Ты сгущаешь краски, Ронан.
— А девчушка, которая совершила самосожжение у себя под окнами?
— Это просто потому, что она встречалась с типом не из своего района. Но ты-то говоришь о той, которой ножом расписали лицо в клеточку.
— Ну да, я каждый раз их путаю.
* * *
Машина припарковалась на вершине холма Пре-Сен-Жерве.
— Сэм? — спросил Кост.
Тот положил свой планшет на капот машины и несколькими движениями открыл карту местности.
— Хорошо. Квартал представляет собой квадрат из четырех улиц. Внутри квадрата насчитывается три проспекта, названных в честь деревьев; лично я предпочитаю, когда называют в честь поэтов, ну да ладно… Итак, у нас тут Акации, Ивы и Каштаны. Я заглянул на сайт по недвижимости. Мы сейчас разобьемся в лепешку, но обойдем семьдесят четыре дома. Мобильник находится в одном из них.
— А если нам хоть немного повезет, рядом с мобильником будет и Франк Самой.
— Да ты просто оптимист, Ронан. Хочешь, чтобы мы действовали, как Кост?.. — Несколько мгновений капитан размышлял. — Я хорошо знаю это место. Здесь ни одной виллы дешевле чем за четыреста тысяч евро, а наш парень не может заплатить даже квартплату. Либо его кто-то приютил, либо он поселился в заброшенном доме. Лично я склоняюсь ко второму варианту. Можно обшаривать дом за домом, а можно сразу найти старуху, которая знает квартал, шпионит за соседями и знает все сплетни. Без толку заглядывать в дома, где есть сад с детской площадкой, павильон, перед которым стоит новая тачка, и те, на которых спутниковая антенна. И нам надо найти нашу старуху. Ронан, ты берешь Акации, Сэм — Каштаны, я — Ивы, и первый, кто что-то найдет, звонит остальным.
Трое полицейских разделились. Спустя каких-то двадцать минут тем, «кто звонит остальным», оказался Ронан. Сэм и Кост встретились с ним у дома 15 по проспекту Акаций.
— Вам это понравится. Нашел тут кое-то хорошее… Знаете, что?
Он показал игрушечную рацию — круглую и розовую, привязанную к решетке виллы и обращенную к запущенному саду. Из зарослей сорняков едва виднелась небольшая статуя, почтовый ящик украшала табличка «Осторожно, злая собака».
— Чертова детская рация. В этой халупе такие всюду развешаны.
Сэм удивленно свистнул.
— Поздравляю, ты нашел районного параноика.
Из рации послышалось:
— Длинный со смешной рожей остается снаружи, такого мне у себя дома не надо! Посмотрим, какой я вам параноик!
Все трое подняли глаза на дом, чтобы увидеть, что за ними наблюдает какой-то силуэт, которого было не разглядеть как следует из-за солнечного блика на стекле. Потом он исчез.
Ронан был на седьмом небе, о большем он даже и не мечтал.
— Так вот, длинный со смешной рожей, ты благоразумно ждешь нас, а мы займемся полицейскими делами. Если хочешь, можешь заменить злого пса, он давно умер, мир его душе, — в заключение сказала детская рация.
Другая, той же марки и того же цвета, оказалась привязана над звонком у входной двери. Дверь была приоткрыта, и оттуда сильно несло кошачьей мочой. Ронан пригласил Коста следовать за ним.
— Заходи, она в глубине дома, в гостиной.
В потертое кресло, на подголовнике которого красовалось большое жирное пятно, была глубоко погружена дама без возраста, в тесной цветастой блузке и с волосами того неестественно голубоватого цвета, который позволяют себе использовать только парикмахеры, обслуживающие восьмидесятилетних. Она едва отвела глаза от телеэкрана. Перед ней на кофейном столике было разложено восемь детских раций, каждая из которых потрескивала и шипела в собственной тональности, почти перекрывая звук теленовостей.
— Всегда на связи со своими детьми. Семь окон, дверь и восемь «уоки-токи», чтобы все слышать. Так я узнаю, что кто-то залез ко мне или бродит здесь. Лучше, чем сигнализация в магазине.
— Ага, мамаша; за исключением того, что сигнализация напрямую связана с полицейским комиссариатом, а если кто-то залезет к вам, вы будете скорее всего единственной, кто об этом узнает.
Старуха напрягла слух.
— Как?
— Я говорю…
— Ты ничего не говоришь, Ронан, ты садишься и дашь мне поговорить с мадам. Вот что ты делаешь.
— Ах, так он начальник… Он хочет кофе с печеньем?
В дополнение к малопривлекательным запахам на его ответ повлияла тонкая пленка липкого жира, которая, казалось, покрывала каждую поверхность в доме.
— Большое спасибо, но это чересчур любезно.
Усевшись рядом с ней, Кост заговорил чуть громче:
— Уверен, что вы тот человек, что всех здесь знает. Мы ищем особняк, где могут быть незаконные жильцы. Вам это о чем-нибудь говорит?
