Люка положил руку на кромку оконного стекла и вытянул ее так, чтобы часы выскользнули из-под манжета, будто золотой слиток.
— …но, наверное, этим вечером он занят. Возможно, мне придется снова приехать завтра. Вы его не знаете?
Взгляд Франка Самоя передвинулся с кричаще дорогих часов на блестящий корпус «Ауди», и молодой человек подумал, что эта ночь будет короче, чем предполагалось.
— Ты чего ищешь? Острых ощущений в пригороде? Дури? Не похож ты на такого.
Люка смущенно улыбнулся, в совершенстве придерживаясь своей роли белой вороны.
— Да, как раз этого я и ищу.
— Слушай, я тебе отсосу за пятьдесят евро. Если хочешь без «покрышки», то вдвое дороже.
— Залезай.
* * *
По совету осмотрительного напарника, он заехал на кольцевую дорогу Порт-Обервилье и направился по проспекту Гран-Арме. Длинная улица, затерянная между рельсами и времянками из дерева и железных листов, фальшивый город ночью и призрачный город днем. На следующий день после «арабской весны» миграционный поток из Туниса и Алжира увеличился втрое, но не существовало ни малейшей программы размещения. Привлеченные огнями Парижа и быстро вытесненные столицей как инородные тела, новые мигранты были, как обычно, приняты ее бедным родственником — 93-м департаментом. Они заставили свалить румынских проституток и устроились на их месте, на этой улице, которую полицейские патрули тщательно избегали.
Люка заглушил мотор и по требованию Франка Самоя погасил фары, став незаметным. Лишь свет единственного уличного фонаря позволял ему смутно различать контуры предметов. На несколько секунд он закрыл глаза, чтобы погрузиться в абсолютную темноту, а когда снова открыл их, лицо пассажира и салон автомобиля сделались более четкими. Салон заполнил запах его гостя — тяжелый и едкий запах пота, лежалого табака и сырой затхлости.
— В бардачке есть бутылка виски — думаю, мне она сейчас понадобится, ведь я не привык ко встречам такого рода.
— Ага, вижу. — Самой протянул руку, открыл защелку; панель сама открылась под весом бутылки. — Можно мне?
Предложение, которое не предполагало отказа: губы уже сомкнулись на горлышке, и за несколько глотков уровень жидкости понизился на четверть. Дозировка — одна таблетка в день, 10 миллиграммов максимум, сразу перед сном. Люка спросил себя, не получится ли так, что пять таблеток стилнокса, даже растворенные в литре спиртного, просто-напросто убьют его. Пассажир протянул бутылку, и Сультье сделал вид, будто пьет, пока тот зажигал сигарету. Он почувствовал прикосновение мокрого стекла. Даже несмотря на то, что Люка готовился к этому, смешивание своей слюны со слюной пассажира вызвало отвращение.
— Хочешь поцеловать меня или что-то в этом роде?
— Э… нет.
— И чего теперь? Хочешь, чтобы я у тебя отсосал, — или отсосать у меня?
— Я предпочел бы, чтобы это были вы.
— У тебя есть резинка или так, наудачу?
Если б Люка Сультье был полицейским, он знал бы, что операция, как бы тщательно к ней ни готовились, никогда не проходит так, как предполагалось. Он думал, что действие снотворного будет быстрее. Ему нужно было лишь несколько минут, и теперь он подозревал, каким образом они их проведут.
— Давай наудачу.
Люка снова сделал вид, будто пьет, и протянул бутылку обратно. Франк Самой выбросил сигарету в полуоткрытое окно, решился на три полновесных глотка и уронил бутылку на коврик. Затем повернулся к своему клиенту и вульгарно вытер губы тыльной стороной ладони. Руки легли на ширинку Люка, плавно расстегнули ее. Самой принялся шарить между ног Люка, вынул член, неловко потер его. Сультье поднял глаза к небу в неуместной молитве и почувствовал, как вокруг его естества сомкнулся влажный рот. Все тело словно взбунтовалось при виде того, как голова Франка Самоя поднимается и опускается, пока тот запихивает его в себя. Люка едва не вытошнило. Дойти до такого не входило в его планы, он не готовился к тому, что мелкий мерзавец это сделает. Люка почувствовал, как слюна течет по его мягкому члену до самого низа живота. Самой поднял лицо и внимательно посмотрел на Люка:
— Ты предупредишь меня заранее, ага?
Звук его голоса, слегка заторможенного, приободрил Сультье. Самой не сможет долго сопротивляться действию таблеток. Его вертикальные движения замедлились, а затем и полностью прекратились. Люка понял, что все, происходящее перед этим, он вытерпел, задержал дыхание и наконец глубоко вздохнул. Внимательно оглядел все вокруг: улица, тротуар, прохожие, машины. Они все еще были одни. В наступившей тишине он, несмотря ни на что, расслышал очень тихий шепот — успокаивающий, почти трогательный. Детское причмокивание. В своем вынужденном сне мелкий Франк еще сосал.
Люка схватил его за плечи и отклеил от себя с шумом вроде того, что производит во время работы вантуз. Тронулся с места.
Заправщик на автостанции подтвердил: модель работает на неэтилированном бензине, и по просьбе Сультье ему дали пятилитровую канистру. Он добавил несколько литров в почти полный бак и собирался наполнить канистру тем же топливом. Но тут рядом припарковалась машина в тусклом освещении неоновых ламп. Ночью на заправочной станции 93-го просят заплатить заранее, чтобы избежать досадной забывчивости. Новый клиент направился к кассам. Проходя мимо «Ауди», он увидел пассажира, уснувшего, криво опустив подбородок, с которого свисала нитка слюны. Он поднял глаза на Люка, который уже разглядывал его, держа в руке полную канистру. Какой-то бродяга, уснувший в высококлассной машине, с ним тип в костюме, запасающийся пятью литрами бензина, как если б находился на последней заправке перед въездом в пустыню. Прохожий сказал себе, что надо опустить глаза, пополнить запас и как можно скорее убираться отсюда. Улыбчивое «добрый вечер» Люка и его попытка показаться нормальным лишь заставили его ускорить шаги.
* * *
Меньше чем через два часа фары осветили каменные стены фермы в поселке Сони. Люка взгромоздил тело спящего себе на плечи и вошел в дом. Он тщательно организовал пробуждение своего гостя и, запасшись терпением, устроился перед ним. Через полчаса дал ему первую пощечину. Франк Самой с трудом открыл глаза и быстро сообразил, что он больше не находится в машине — и вообще ни в какой знакомой обстановке. Разумом, затуманенным химикатами, парень подумал, что это кошмарный сон. Подождав секунд десять, Франк смирился с этой новой реальностью. Он сидел привязанный к железному стулу в середине большой комнаты, руки связаны за спиной, ноги привязаны к металлическим ножкам. Самой опустил глаза, чтобы увидеть, откуда исходит такое странное ощущение. Правая босая нога находилась в кастрюле с водой, левая нога — в другой такой же. Обе кастрюли были поставлены на двойную электроплитку, еще выключенную. Нарастающий в нем страх лучше всего передавался словами «что это еще за хрень?»
Рискуя свернуть себе шею, Франк оглянулся по сторонам, насколько это было возможно, чтобы попытаться узнать это место или найти средство освободиться. На стоящем напротив него громоздком деревянном столе были рядком выложены его мобильник, удостоверение личности, несколько центов и длинные листы папиросной бумаги производства «Рипаблик тобакко». Его внимание привлек звук шагов. Он мог бы сделать как в фильмах — притвориться, будто еще в отключке, и напасть на своего противника, когда тот ожидает этого меньше всего. Или взять себя в руки и отважно противостоять, чтобы деморализовать того, кто его здесь привязал. Он мог бы поступить как в фильмах, но… услышав первый звук шагов, громко расплакался, намочив штаны.
