— Здравствуйте, месье Кост.
Удивленный, он снова разозлился своему рефлексу, начав совершать бесполезное движение по направлению к по-прежнему отсутствующему пистолету. И вид знакомого лица не успокоил его.
— Здравствуйте, Брис.
Он принялся разглядывать его, спрашивая себя, какой уровень доверия подойдет единственному слуге этого дома. Стоя в нескольких метрах от него, Виктор успокаивающим жестом поднял в его направлении руку с растопыренными пальцами; должно быть, он сделал это с чрезмерной яростью.
— Не убегайте, не кричите, только отвечайте на мои вопросы, спокойно. Где Люка?
— Соблаговолите следовать за мной, месье.
Задержание преступника в логове крупной буржуазии не имело ничего общего с тем, к чему он привык.
После нескольких поворотов по густому ковру капитан был приглашен в маленькую гостиную — последнюю комнату, еще заставленную кричащими украшениями и завешенную старыми полотнами. Если б он руководствовался одним своим чувством направления, то двинулся бы в противоположную сторону и оказался бы недалеко от французского сада.
— Добрый вечер, капитан.
Со спины Кост узнал серебристые волосы Марго Сультье. Быстрым движением руки женщина повернула свое кресло к нему и явила его взору улыбающееся лицо.
— Не кажется ли вам, что для визита вежливости немного поздновато? — спросила она.
— Тогда, готов спорить, в нем нет ничего от вежливости.
Капитан сделал паузу, не зная, как объяснить причину своего появления. Особенно не зная реакцию пожилой дамы.
— Я хотел бы поговорить с Люка.
— Прошу вас, присаживайтесь рядом.
— Мадам, боюсь, что ситуация не позволяет мне…
Пистолет «Люгер P08» запечатлел ледяной поцелуй на его затылке. Брис повторил приглашение, и Кост больше не нашел никаких причин отказываться от него. Его спину покрыла тонкая горячая пленка пота. Он постарался, чтобы взгляд, брошенный на хозяйку дома, был как можно более спокойным.
— Я удивлена, капитан. Вашей уверенности и вашему хладнокровию. Другие на вашем месте уже умоляли бы…
— Что я вам могу сказать такого, чего вы еще не знаете? Что я не один, что я предупредил свою команду, — или напомнить, что убийство полицейского никогда не было конструктивным решением?
— Вы ничем не рискуете, мой дорогой. В первую очередь потому, что я вас ценю. Да и потому, что я в самом деле прошу вас всего лишь несколько минут посидеть со мной…
Она подняла глаза на Бриса, который за спиной Коста ответил ей отрицательным движением головы.
— И, наконец, потому, что вы не вооружены. Прийти арестовывать преступника с руками в карманах — это что, метод работы в девяносто третьем?
— Преступника? Вы знаете что-то такое, что неизвестно мне?
— Вы ничего не знаете, дитя мое. Вы — полицейский, и у вас, как говорят, есть чутье. Я же мать, что бы об этом ни говорили мои дети, и мое чутье стоит вашего.
— А поточнее?
— Люка я потеряла уже давно. В первый раз с отъездом его брата и снова с исчезновением Камиллы. А еще раньше я потеряла столько, что у моего сердца больше нет сил страдать.
Ею завладели воспоминания, и она продолжила тоном рассказчика:
— Сердце, однако, у меня было, это бесспорно. Я любила своего мужа так глубоко, что мне было невыносимо смотреть, как его гложет рак. Слышать, как он стонет от боли ночи напролет, как если б еще при жизни стал призраком этого особняка. И вот я решилась помочь ему. Из любви, Кост, я помогла ему уйти. Я подумала, что Гаэль, мой старший сын, сможет понять мой поступок, даже поддержать меня и пережить горе вместе со мной, но я ошибалась. В его глазах я стала единственной виновницей, будто никакого рака и не существовало. Для Гаэля жизнь здесь стала невыносима, и он сбежал, дав два обещания. Первое — забыть меня навсегда, второе — ничего не говорить своему младшему брату. Разумеется, эта милость была оказана не мне, а Люка. И вот я стала той пожилой дамой, которую вы сейчас видите, чахнущей в своем кресле на колесах и неспособной самостоятельно передвигаться по дому, подниматься по лестнице и выходить в сад. Но вместе с тем я же не ослепла.
Неуверенным движением мадам Сультье протянула руку через стол, с трудом захватывая ручку фарфорового чайника, из-под крышки которого вырвалось немного пара. Кост заметил рядом коробочку для таблеток, несколько открытых упаковок и две пустые алюминиевые упаковки, в которых уже не было лекарства.
— Немного чаю, капитан?
Несмотря на то что пистолет продолжал нажимать ему на затылок, он рискнул отказаться.
— Предпочитаю снотворному кофе с сахаром.
Марго рассмеялась, и Кост был ей благодарен за это.
— Не бойтесь, пейте.
Он поднес чашку к губам и взял в рот глоток обжигающе горячего напитка.
— Вот видите, вас не сразил сон… Так на чем я остановилась?
Чтобы иметь возможность ответить, ему пришлось сглотнуть.
— Вы говорили мне, что от вас не укрылись некоторые вещи.
— Это верно. Однако, полагаю, он никогда и не пытался их скрыть. Хотя моя личная аптечка не уступает аптечке психиатрической клиники, его регулярные посещения были очевидны. А также исчезновение коллекционного пистолета, немецкого, название которого я все время забываю.
— Тот, который приставлен к моей голове?
— Точно. Решительно, вы умный человек… Брис, покажете?
Сначала ему показалось, что тот поставлен в тупик, но мастер на все руки оказался послушным и грамотно продемонстрировал ему оружие.
— «Люгер P-ноль восемь», — сделал вывод полицейский, прежде чем оружие вернулось на прежнее место.
— И в самом деле, это название что-то говорит мне: вы отличный профессионал, мой друг. Мне так жаль…
Снова предложив ему отпить глоток горячего чая, она продолжила:
— Итак, я беспокоилась из-за всех этих событий, не связанных друг с другом, но достаточно тревожных. Затем от друзей своего покойного мужа, а еще наведя справки в различных местах, я узнала, что было замечено длительное отсутствие Люка. Вообразите себе, он больше месяца не показывался в Министерстве финансов. Когда он начал пользоваться старым «Лендровером», стоящим в гараже, и когда исчезли ключи от нашего сельского дома, мне стало ясно, что Люка что-то задумал. Остальные подсказки я вычитала из газет.
— И вы ничего не сделали?
— Исчез Симон Бекрич, наш частный детектив. И что, по-вашему, мне стоило сделать? Противостоять своему сыну на своих стеклянных ногах? Попросить Бриса запереть его на чердаке? Позвонить в полицию? Ради своей семьи я оставила приемную дочь в яме без… безымянной, это точно. И вы думаете, что я стала бы рисковать чем бы то ни было из-за смерти каких-то отбросов общества?
