Я догадывалась, о чем думал Шафин. Наконец он задал этот вопрос вслух:
– Грир, ты умеешь плавать?
– Да, – ответила я. – Я была в школьной команде по плаванию. В старой своей школе, понятное дело. Не в СВАШ.
Я хорошо плавала. В «Бювли» я была одной из лучших, но в СВАШ я даже не пыталась отобраться в команду, в уверенности, что тут полно юных олимпийцев, которые с рождения в специальных непромокаемых памперсах рассекали по собственным просторным бассейнам, так что не стоило мне и беспокоиться. Однако, оставшись без друзей и без телефона, я немало одиноких часов проводила, плавая из конца в конец школьного бассейна имени де Варленкура. Вот и пригодилось.
– Отлично, – сказал Шафин. – Потому что с большой вероятностью тебе предстоит завтра близко познакомиться с озером.
– Если только меня прежде не пристрелят, – заметила я, вспомнив Идеала с его обрезом.
– Нет. – Шафин покачал головой. – Завтра же рыбалка, помнишь? Свои собственные правила – и только свои – они соблюдают. И топить просто так они тебя тоже не станут. Ты же понимаешь, им нравится охота, азарт.
– Но мы не можем использовать Грир как наживку, – вмешалась Нел. – Не хочу, чтобы с тобой произошло то, что со мной, – добавила она, обернувшись ко мне. – Нам нужен хороший план.
И вот при свете «Сароса», – который отец Нел, спасибо ему, снабдил батарейкой, бесперебойно работающей целую неделю, – мы выработали план.
Было уже около двух часов ночи, когда мы выбрались из кабинета управляющего – подготовившись, как мы надеялись, к наступавшему дню.
Мы проводили Нел в «Шевиот», а меня в мою комнату отвел Шафин. Рискованно было вот так шататься всей компанией, но Шафин, теперь-то я это понимала, был единственным в нашей компании джентльменом.
У двери он хотел было распрощаться, но спохватился и снова повернулся ко мне.
– Насчет меня ты угадала – наполовину, – сказал он. – Я в самом деле отправился в Лонгкросс, чтобы кое-кого защитить. Только я думал не о Нел. Я поехал сюда, потому что не могу допустить, чтобы они тебя зацапали. И не допущу.
Я с трудом протолкнула вставший в горле том. Неужели я ему нравлюсь – в том смысле, в каком я-то думала, что нравлюсь Генри? От его слов по всему телу разливалось приятное тепло, но пока я была не готова вникать в их значение. Слишком боялась наступающего дня и того, что может случиться. Лишь бы Шафин и на деле оказался так же хорош, как на словах. Я открыла дверь в «Лоутер», но, прежде чем успела переступить порог, слова Шафина вновь вынудили меня остановиться.
– И если ты вдруг сомневалась, – неуклюже выговорил он, – так ты в самом деле красива. Хоть в этом Генри не солгал.
РЫБАЛКЪ
Глава 25
Я плыла по озеру Лонгмер, изо всех сил пытаясь скрыться от чего-то – от чего?
Оглянувшись, я увидела Средневековцев в лодках с факелами, светлые волосы девочек спускались до самой воды, словно каждая собиралась играть роль Госпожи озера
[36]. Черные водоросли, таившиеся под самой поверхностью, хватали меня за горло, душили, тащили на дно. Вода сомкнулась над головой, я начала тонуть. Вдруг надо мной возникло лицо Шафина. «Мы должны ее вытащить, – сказал он. – Она красивая». Затем его темноволосая голова превратилась в блондинистую голову Генри, и уже Генри протянул руку, вроде чтобы меня спасти, но вместо того, чтобы ухватить меня за руку, он ткнул указательным пальцем мне в рот и пребольно оттянул губу. Палец загнулся металлическим крюком и впился в мою плоть. Генри потянул, меня рвануло вверх, водоросли расступились, сквозь воду я поднималась все выше, пока не пробила поверхность – и озера, и сна.
Нет. Я проснулась не задыхаясь, и не в холодном поту, и не села резко, одним рывком, как это показывают в кино. Просто на миг сон и события последней ночи перепутались. На миг, пока я лежала, согреваясь в теплой постели, мне представилось, что сном было вообще все – и разговор в комнате Шафина, и открытие, сделанное в библиотеке, и заговор, который мы составляли в комнате управляющего вплоть до предрассветного часа. Но тут я увидела проступавшую в полумраке голову Джеффри. Сегодня его взгляд о чем-то меня вопрошал, даже молил. Настала пора положить конец охоте.
– Не тревожься, Джеффри, – сказала я. – Я этим займусь.
Откинула одеяло и села.
Часы-дворецкий на каминной доске показывали без десяти шесть, но я не застонала от жалости к себе – нет, так даже лучше. Как раз успею кое-что сделать, пока весь дом не проснулся.
Я встала, порылась под кроватью в поисках рюкзака. Он у меня специальный для походов, из прочного камуфляжного материала. Папа брал его с собой на съемки, а теперь отдал мне. Причем он был не слишком большой, я обмотала его вокруг талии. Затем я сняла с крючка у двери просторный белый халат и накинула его поверх рюкзака. Припомнилось, как вчера в таком же халате расхаживал по замку Шафин. В этом же халате он признался мне, что поехал в Лонгкросс только ради меня. В этом халате он сказал мне, что я красивая. Я слегка покачала головой. Об этом я подумаю позже.
Я побрела вниз, в комнату для обуви, где Генри встретил меня в первый день, в тот вечер, когда начались короткие каникулы. Я хорошо запомнила все, что висело и валялось в этой комнате, – оборудование для рыбной ловли, высокие сапоги, пожелтевшие гравюры с охотничьими сценами. К счастью, в комнате никого не оказалось и я почти сразу нашла то, за чем пришла. Эта вещь попалась мне на глаза в первый день, и накануне я снова обратила на нее внимание – один из полузабытых предметов, прислоненных к стене кладовой, словно ненужный хлам. Я сразу же его сгребла, сложила как можно компактнее и сунула в рюкзак. Этот ненужный хлам вполне мог спасти мне жизнь.
Я сунула рюкзак обратно под халат. Халат был очень большого размера, но все же у меня вырос живот, словно у беременной. Вверх по лестнице я неслась, перепрыгивая через ступеньки. Навстречу мне шли две горничные, но они лишь пробормотали «Доброе утро, мисс», когда я скакала мимо них. Слишком выдрессированы, чтобы хоть слово сказать, да и в Лонгкроссе приходилось закрывать глаза на более странные явления, чем внезапно растолстевшая девушка, бегающая по лестнице.
Я проскользнула к себе в «Лоутер», сбросила халат, запихала рюкзак под кровать и нырнула под одеяло. Только-только устроилась и изобразила, будто мирно сплю, как Бетти постучалась и сразу же вошла. Она прямиком направилась к окну и раздернула занавески с таким противным скрипом, корова зловредная. В комнату хлынул свет, я принялась моргать и потягиваться, словно и не носилась только что по дому.
– Доброе утро, Бетти! – бодро проговорила я.
Она метнула на меня обычный свой злобный взгляд:
– Доброе утро, мисс. Принести вам сюда чай?
– Да, Бетти. Спасибо.
